– Рэйф! – радостно приветствовал Сурри. – Не поверишь, но наши с тобой энергетические частоты совпадают. – Я как раз думал о тебе, и тут – звонок на гаверофон. Поистине, мысли материальны!

Сурри заразительно улыбнулся. Губы Рэйфа бессознательно растянулись в ответной полуулыбке. Он редко мог противостоять этому демону обаяния.

– Кодируешь информацию, чтобы расположить меня к себе? – саркастически зацепил он Сурри.

– Да! А что в этом плохого? – парировал он. – Атмосфера всегда должна быть тёплой и дружественной. Тем более с таким приятным во всех отношениях человеком, как ты.

– Ладно, давай к делу, – отрезал Рэйф, подводя мысленную черту затянувшейся прелюдии.

– К делу! – решительно, без приглашения Сурри занял место за столом, где ранее лежал мертвый гусь.

– История с говорящим гусем приняла новый оборот! – начал Рэйф.

– Прости, но прерву! – остановил его Сурри. – Этот новый оборот придал ей ты? Постарайся передать мне события в чистом виде, не мешая их с версиями своих агентов и твоими мыслями. Мне необходимы факты, хронология, но не информация, пропущенная через коллективный мозг СЗА.

– Хорошо, – недовольно поёжившись, ответил Рэйф, начиная излагать историю.

Сурри умел слушать. Он кивал, восклицал, играл лицом, успевая при этом делать пометки в своём гаверофоне.

– Могу я задать вопросы? – уточнил министр информации, когда Рэйф закончил.

– Спрашивай!

– Скажи, сколько человек видели говорящего гуся живым и здоровым?

– Трое!

– Какая хорошая цифра! А кто эти счастливцы?

– Учёный Керси, благодаря которому он и заговорил. Его научный коллега профессор Дайлон, которого допросил с пристрастием мой агент Борни. А также Салли, в сарае которой его и нашли.

– Милые люди! Всего три человека. А, с твоей точки зрения, они это смогут публично подтвердить?

– Думаю, да, но, возможно, на них придётся немного поднажать!

– Нет! Что ты! Они же наше Аскерийское всё! Они – герои!

Сурри вскочил и нервно заходил по кабинету, разминая пальцы рук.

– Рэйф! Это же великолепно, мы его похороним с почестями! Аскерия будет коллективно плакать. Людям необходимы сильные эмоции как со знаком плюс, так и со знаком минус. А что может быть качественнее эмоций скорби, утраты, потери. На этом фоне любая жизнь в Аскерии покажется просто мёдом.

– А если найдется настоящий говорящий гусь? Если он не сдох?

– Правда всегда одна! Двух правд не бывает. Гусь умер, Аскерия скорбит, траур поглощает всё. Это правила, которые всех устраивают! Более того, видевшие и слышавшие гуся говорящим, возглавляют этот процесс.

– Но правда может оказаться другой – гусь жив! – категорично заявил Рэйф.

– Неееет…, – замаячил указательным пальцем возбуждённый Сурри. – Правда – это не есть факт, правда – это убеждение в головах людей. При правильно сформированной правде другая правда будет травматичной для них.

Рэйф бросил удивленный взгляд на Сурри.

– Да, да, да! – взвился министр. – Люди скорбели, плакали, были убеждены, что он мёртв, а тут оказывается, что гусь жив. Стресс! Их мозги не могут так быстро переключаться с «мертв» на «жив». Эту новость заблокирует мозг, гораздо комфортней продолжать думать по-старому.

Сурри приблизился к столу и, облокотившись на руки, оказался лицом к лицу с главой СЗА.

– Пойми ты простую вещь! Правда – это правилам «да».

– А кто устанавливает эти правила?

– Тот, кто прав! – вскинул вверх руки Сурри. – Все думают, что жизнь и управление людьми подчиняется сложным законам.

– В любом случае это – система! – попробовал высказать свою позицию Рэйф.

– Да нет никаких систем! – скрестив руки на груди, победно произнёс Сурри. – Следи за моей мыслью.

Министр вернулся за стол, сел прямо напротив Рэйфа.

– Я – прав! В любых вопросах это моё внутреннее убеждение. Я на основании своей правоты устанавливаю правила, провозглашая их правдой, не сомневаясь ни в чём.

– Не факт, что люди начнут эти правила соблюдать! – парировал Рэйф.

– Факт! Девяносто девять процентов людей всегда сомневаются в своих силах, возможностях, мнениях, позициях, они ищут один процент тех, кому подчиниться. На этой математике построен весь мир. Большинство будет всегда, слышишь, всегда подчиняться меньшинству по одной причине: они не возьмут на себя право быть правыми.

Сурри победно смотрел на Рэйфа, зрачки которого расширились в попытке осознать слова министра информации.