Итак, хе-хе, меня вселили в Борна Романа Михайловича, 11 ноября 1976 года рождения, жителя города Ясный Донского края". Про Донской край без комментариев. Борн был симпатичным зеленоглазым ухоженным мужиком. Проживал на улице Солнечной 83 корпус А. Военнообязанный. Жена - Бестен Матильда Александровна, 1980 года рождения, в браке 13 лет. Имелась дочь - Лолита Андреевна Борн. Хмыкнул и пролистал паспорт назад. Свадьба Борнов была на два месяца позже рождения Лолиты.

Почесал затылок. Левой рукой взял календарный штемпель, посмотрел число - 12.10.2012. 8-00. Даты совпадали. Приподнялся и выгреб из всех карманов вещи Ромы. Потом произвёл осмотр вещей, как его там, метросексуала города Ясного. Ибо в наличии были: бензиновая зажигалка "Zippo", пластиковые карты - Visa Gold и MasterCard Евразийского Банка Развития, пачка сигарет "Burzhuy", деньги, мобильник Nokia 89, блокнот, водительское удостоверение, какие-то бумажки и часы Rolex Daytona. Хмыкнул. Ролекс показывал - 13-19.

Тактические действия чутка отложил. Бросаться "под танки" чужого времени не хотелось. "А стратегически получалось, что вначале был перенос, созерцательность и испуг. Затем функции мозга включили обработку сенсорной информации, поступающей от органов чувств, координацию, управление движениями, положительные и отрицательные эмоции, внимание и память. Далее - планирование, принятие решений, и мозг врубает высшую функцию - мышление. От испуга, нам - лекарство под нос..."

– "Михалыч, излишне умничаешь. И горячего бы тебе поесть, не помешает", - сказал чей-то голос.

Мда, из горячего был ...коньяк. Большая бутылка "Hennessy" нашлась в сейфе. Свинтил пробку. "Будет за лекарство". Сделал три глотка. "Ромакаквкусно! Недурственно, да-а".

После этого закусил куском рафинада, рассовал по карманам вынутые вещи, достал с верхней полки несгораемого шкафа ключи с надписью: 'Оружейная' и пошёл вооружаться. А то, как голый на ярмарке. Сработал чей-то совет о наличии пистолетов на почте. Да и подданные Российской империи имели право свободно владеть короткоствольным нарезным оружием. Бутылку коньяка отдал себе.

Через минуту, вскрывал оружейную комнату и уже был под "мухой", каким-то неправильный был коньяк, но боль в затылке прошла, а зубы совсем не болели. На стол для чистки пистолетов поставил коньяк, взял следующие ключи. Клац, клац, клац, сработала сирена системы тревожной сигнализации. Отключил ревун, нажав на 'Off'.

Когда открывал вторую дверцу железного шкафа, где лежали патроны, пожаловали "гости". Николаич и дамы, семейства "кудахчущие". Что им там говорил - скорее всего, не успел - Борисов о переносе во времени, но удивились они сначала воплям тревожного девайса, а заглянув в комнату с пулеуловителем, крайне поразились моей наглости - красть из сейфа пистоли. Николаич, который пришагал первым, тормознулся у почти литровки.

– Ты смотри, у Борна даже бухло превосходит наше!
– сказанул.

"Какое превосходство Борна? Мы ж ещё в первой серии!"

– Борн, зачем ты открыл оружейку и берёшь пистолеты?
– выказала претензию майорша, обойдя застывшего шофёра, - Ой. Ты ещё и ПЬЁШЬ на рабочем месте! Какое безобразие! Борн, что ты задумал делать? Что ты, молчишь? Ты нарушаешь инструкции! Я сейчас же звоню в милицию!
– разъярялась к концу фразы Эльза Густавовна Самойлова, зам. начальника почты. Это значилось на бейджике, на её блузке у сердца.

– Та хоть в Кремль звони!
– запузырил Николаич, - Эльза, работа у нас сегодня отменяется. Кажется, мы вляпались, по самое не балуй.

– Ему кажется! Если, кажется креститься надо!
– осерчала Эльза.
– А я всё-таки позвоню!

И стала-таки названивать: на пульт дежурного вневедомственной охраны, в милицию, начальству, потом родным. И к ней присоединились остальные. Попробовал и я. Городская и мобильная сеть не присутствовала напрочь. Я скис от отсутствия здесь родных органов правопорядка и розыска моего угнанного (утерянного) имущества. Да и у лялек принялась обозначаться лёгкая истерика.

Борисов бутылку разглядывать перестал, из ящика стола достал четыре стаканчика и быстречко расплескал коньяк по рюмашкам. С горкой.

"Они что и в оружейке выпивают?" - про себя возмутился.

– Зачем?
– спросила Эльза.
– И куда это мы влипли? Борисов, отвечай, а то этот Борн... Партизан, ... буквы, буквы, буквы - матюги. Во!

Николаич одобрительно крякнул. Глаза у Лиэль Александровны Самойловой, инженера - дочка Эльзы!
– и Зоси Витальевны Лескиной, оператора склада, стали ещё больше от удивления. Их ФИО на бейджиках прочитал.

– Мама!
– разлепила губки доча.

– Что, мама? Этот, ...мужик... и опьять матом нас...

– Эльза, да не мельтеши ты, тяпни коньячка, пока Борн угощает, - густо посоветовал Николаич. Самойлова-старшая послушалась и откушала стаканчик.

"А не дружат ли они, старо-взрослые, случайно, организмами?" - некорректно и про себя. Звякнули, стукаясь, стаканы троицы, знающие процедуру дружеского 'чаепития' (Я в ней не участвовал). После этого дела Борисов толкнул короткую речь, куда это мы попали во время обеда. Затем "ой", "ай", "ох", мат перемат, дискуссия... Занятный мы коллектив в это время представляли, стоя на порожках главного входа в ОПС. Шофёр гнёт матюгами 'от Москвы до самых до окраин', во всю ивановскую. Эльза крестится слева на право на православный собор, на время потерялась, хотя пару фраз в начале ввернула. Девушки-блондинки секретничают, поглядывая на столетней давности почту-телеграфъ. А я мысленно щупаю не мою голову, копаюсь-прочёсываю мысли на предмет - 'а шизы у меня точно нет?' ...