— Иди ко мне… — прошептала она. — Скорее…

Когда они наконец разжали объятия и Дана встала, расслабленно потянувшись, зеленая панелька над Окном Доставки горела вовсю, изредка деликатно попискивая.

— Ты меня всю зацеловал! — с улыбкой проговорила девушка. — Я вся потная, мне опять надо под душ!

— Уж кому надо, так это мне! — улыбнулся в ответ Середа. — Пленницам душ не полагается.

— Да что ты такое говоришь! — возмутилась Дана. — Ты чистенький! Ну, теперь-то мы вспомним об ужине?

— Вспомним! — бодро согласился Середа и добавил в порыве раскаяния: — Прости за кроманьонские повадки, ну… все ж таки я — «негативная формация»! А ты была такая красивая! Такая… слов нет!

Дана ласково улыбнулась, склонилась к нему, касаясь грудями, и поцеловала.

— Все было прекрасно! — прошептала она. — И я очень, очень рада, что не подумала о разнице отношений к… м-м… полностью открытому телу!

— А если бы к тебе в гости пришел не кто-нибудь такой дикий, как я? — поинтересовался Середа. — Неужто преодолел бы искушение?

— Преодолел бы?! — фыркнула Дана. — Да нормал и не увидел бы во мне женщины! Ну, вышла хозяйка после ванны, и что? Закажет ужин и пройдет в спальню переодеться…

Она вздохнула, из-за чего ее груди поднялись еще соблазнительней и сказала:

— А правда, какие мы стали… Вялые, благонравные, высокоморальные… Знаешь, я столько раз в баню ходила — люблю попариться! А бани у нас теперь общие. И хоть бы у кого пошевелился! Как-то всё у нас спокойненько, без терзаний… Сошлись, разрядились и разошлись… А ты был — как взрыв! Как извержение вулкана!

Середа с удовольствием следил за Даной. Смотрел, как девушка двигается, как переступают длинные ноги, как крутится задик, и наслаждался. Воспоминание о Варе пришло и ушло, оставив лишь сожаление.

Дана вынула из ниши поднос и поставила на автоматический столик. Столик проковылял прямо к дивану.

— Угощайся! — сказала Ситтель и присела рядом с Виктором.

— А… это что? — осторожно спросил Середа, разглядывая тарелочки с красным желе, похожим на заливное из шариков от подшипника, с мотком чего-то наподобие колючей проволоки, только толстой и белой. А в стакане с густой синей жидкостью плавают серебристые пузыри величиной со сливу…

— Это зимовил с гарниром из протовега, — объяснила Дана. — Очень питательно! А это бонсы с плавленным озотом. В стакане — прум. Да ты ешь, ешь!

— Я понимаю, — пожал Виктор плечами, — мода на одежду. Но мода на еду?..

Блюда Середе не напомнили ничего привычного. Однако вкусно!

— Объясни мне одну вещь, — сказала Дана, отпивая прум. — Зачем ты прилетел на Землю?

— Я не прилетел, меня подкараулили эти поганцы паци и доставили сюда. Видимо, они в паре с ПНОИ работают…

— Но зачем?!

— Да откуда я знаю? Может, решили таким способом обезглавить Доброфлот? Им этот «фактор временной нестабильности» — как заноза в заднице! А я, когда освободился от «чернецов»…

— А кто такие «чернецы»?

— Это так у нас, у «отдельных индивидов», пронизывают ребятишек из ПНОИ.

— Почему ты все время упираешь на собственную негативность? Можно подумать, это особое достоинство!

— А чем же мне еще хвалиться? Столько сил вложено, столько средств вбухано, чтобы выскрести дно общества и убрать человеческие отбросы в зоны СК! Поневоле загордишься своей мерзопакостной исключительностью!

— Перестань! — вскрикнула Дана, закусывая губку.

— Не сердись, — мягко произнес Середа. — Не ты устроила все это. И в чем-то эти устроители правы… Нельзя, чтобы всем было хорошо! За все надо платить, и пусть уж лучше меньшинство расплачивается за большинство, чем наоборот! А где можно найти этих ваших изгоев?

— Ну почему изгоев?! — закричала Дана. — Почему ты сразу доводишь до абсурда?!

— Да не довожу я ни до чего! Я просто хочу понять, как мы дошли до жизни такой!

— А чем тебе не нравится наша жизнь?! — запальчиво спросила девушка. В гневе она стала еще красивей. — Что тебя не устраивает?!

— Лично меня все устраивает! — отрезал Середа. — Я только поражаюсь, почему вас, блаженных нормалов, устраивает вся эта духовная импотенция! Почему вы погрязли в мещанстве! Все, до единого! По уши!

— Мы не мещане! — разъярилась Дана.

— Нет, мещане! — гаркнул Середа. — Сытенькие, довольненькие мещанчики! Вы разучились мыслить! Ваши духовные потребности убоги, и недаром наука у вас в полном упадке! Зато уж матблага загребаете по полной! Читал я ваш девиз! Огромными светящимися буквами его начертали, где-то у Большого кольца — «Стабильность и благополучие!» Какая, к черту, стабильность?! Стабильный застой? Стабильная духовная нищета? А благополучие для кого? Для всех? Ну, уж, черта с два! Лишь для нормальных! Для тех, кто послушно идет в стаде! А норовистых и бодливых — в спецкарантин! И только мещане с их трусливой и подленькой моралью могли согласиться на такое! Смириться с таким!