1. Штаб 3[-й] армии [с] армейскими частями перевести 28.10 в Полоцк;

2. При уходе из Вильно телеграфную связь не снимать, а передать ее к[оманди]ру 16 ск; последний остается в подчинении командующего войсками фронта и снабжается всеми видами довольствия через соответствующие довольствующие отделы фронта;

3. Ваши соображения о порядке: а) передачи Вильно литовцам; б) довольствия особого 16 ск всеми видами снабжения представить немедленно в штаб фронта;

4. Об отданных приказаниях соединениям и частям армии по передислокации из Вильно и передаваемой Виленской области донести с указанием: сроков выступления, маршрутов, районов ночевок, сроков прибытия в новые районы, какие части следуют по ж[елезной] д[ороге], станции погрузки и сроки погрузки» [410] .

В 4.50 28 октября штаб Белорусского фронта доложил в Генштаб «План передачи города Вильно:

1) Литовские войска вступают в г. Вильно между 13–14 часами 28.10.39;

2) по прибытии командира литовской дивизии в г. Вильно – начальник гарнизона г. Вильно комбриг Давидовский и командир литовской дивизии отдают совместный приказ о сдаче и приеме гарнизона;

3) после приказа войска литовской армии сменяют посты частей РККА у всех государственных объектов: электростанции, почты, телеграфа, водопровода;

4) передачу дел города будет производить председатель врем[енного] городского управления, а управления жел[езной] дороги и узла – зам[еститель] начальника дороги – чиновникам Литовской республики;

5) все объекты к сдаче подготовлены» [411] .

В 16.20 28 октября штаб Белорусского фронта направил в Генштаб РККА донесение № 110/оп: «[В] 13.20 28.10 литовские войска вступили на западную окраину Вильно и в 14.00, расквартировавшись, приступили к смене караулов. Военный Совет и опергруппа штаба 3[-й] армии в 13.00 28.10 из Вильно выехала в Полоцк» [412] . Из состава литовской армии в город вступили 1-й и 7-й пехотный полки, кавалерийский полк с артиллерией, артиллерийский полк и мотодивизион, на 90 % состоявший из велосипедистов [413] . Соответственно, главы литовского и советского правительств обменялись благодарственными телеграммами в связи с вступлением литовский войск в Вильно [414] . В 0.45 29 октября нарком обороны направил Военному совету Белорусского фронта приказ № 207/ш: «В связи с передачей г. Вильно и Виленской области Литовскому Правительству приказываю:

1. Оставить в г. Вильно и на территории Виленской области, переданной Литве, только части, подлежащие вводу на территорию Литвы, а именно: 5[-ю] стр[елковую] дивизию, 2[-ю] танковую бригаду и ист[ребительный] полк.

2. Все остальные части, ныне находящиеся в г. Вильно, отвести в указанные ранее постоянные пункты расквартирования» [415] .

29 октября командир 4-го стрелкового корпуса Красной армии комбриг И.Е. Давидовский передал г. Вильно в полном порядке бригадному генералу В. Виткаускасу. На Замковой горе (горе Гедимина) прошла церемония поднятия литовского флага, сопровождаемая 21 орудийным выстрелом. Как сообщал в штаб 3-й армии комбриг Давидовский, «полиция запрудила улицы, ходит не меньше, чем по 3 человека. Очень крикливая и даже можно сказать красивая для обывателя форма. […] Последняя ночь прошла спокойно, исключая группу около 30 гимназистов. Бросали лозунги – “Бей жидов”, “Долой литовскую армию”, “Долой коммунистов”. Все это было разогнано немедленно, но все-таки гимназисты порезали одного гимназиста еврея» [416] . В тот же день «в беседе с корреспондентом ТАСС генерал Виткаускас благодарил Красную армию, которая освободила древнюю литовскую столицу Вильно от польских оккупантов, а также поддерживала в городе образцовый порядок и охраняла городское хозяйство» [417] . В 16.00 штаб Белорусского фронта направил в Генштаб донесение № 111/оп: «В 14.00 29.10.39 части 15 тк ([за] исключением 2 тбр) из Вильно и района Яшуны выступили [в] Борисов. В Вильно и Виленской области, передаваемой Литве, остаются лишь части, которые по договору дислоцируются на литовской территории» [418] . В 21.30 29 октября заместитель начальника Генштаба направил начальнику штаба Белорусского фронта телеграмму № 0160 с текстом дополнительного протокола с описанием линии советско-литовской границы [419] .

Вскоре находившиеся в Вильно советские войска столкнулись с неожиданными проблемами. В городе возникли затруднения с покупкой хлеба, раздражение жителей вызвало известие об изменении обменного курса валют, согласно которому 1 злотый был приравнен к 20 центам, а сумма возможного обмена ограничивалась. В результате польскими активистами «ночью 31 октября был учинен еврейский погром. На Конской улице со второго этажа дома сбросили целую еврейскую семью. Литовская полиция к еврейским погромам относится примиренчески. В 8 часов утра 1-го ноября у могилы (плита) Пилсудского собралось много поляков, принесших цветы, и уходили с патриотическими песнями. Демонстранты срывали литовские флаги с криками: “Долой литовское правительство”, “Долой незваных гостей в Литву и СССР”. В толпах избивали евреев. Демонстранты обвиняли торговцев-евреев в поднятии цен на продукты и товары. Демонстрация была рассеяна вмешательством [советских] войсковых частей (10 танков, 2 бронемашины и сильного конного наряда). В стычке с демонстрантами имелись раненые. 7-го ноября польские националисты произвели налет на казармы по ул. Костюшки и сожгли 10 танков литовской армии. В этой схватке убит один поляк» [420] .

12 ноября командир 16-го ОСК обратился к командующему войсками Виленской войсковой группы генералу В. Виткаускасу с сообщением о том, что «11-го ноября 1939 года в 1 час ночи по местному времени дозорные артиллерийского полка советских войск, расположенных в казармах быв[шего] уланского полка польской армии, попали под перестрелку, завязавшейся между неизвестными группами лиц. По показанию бойцов советских войск, бывших в дозоре, перестрелка произошла при следующих обстоятельствах: в 1 час ночи 11 ноября со стороны тюрьмы и военного городка, расположенных на юго-западном берегу р. Вилия, произошел одиночный выстрел. В ответ на этот выстрел последовали ряд выстрелов с городка литовских войск, расположенного на северном берегу р. Вилия. Причем, стрельба с ю[го]-з[ападного] берега р. Вилия была залповая. Перестрелка длилась в течение 10 минут, значительная часть пуль с обеих сторон залетали в военный городок артиллерийского полка советских войск, что подтверждается пулей, найденной в стене артиллерийской мастерской артиллерийского полка. Дозорные полка советских войск ни одного выстрела не произвели. Прошу, господин дивизионный генерал, принять соответствующие меры к ограждению казарм советских войск от обстрела» [421] .

Поскольку вводившиеся в военные базы в Литве советские войска уже находились в Вильно, т. е. на литовской территории, официальная церемония ввода войск была приурочена к моменту их передвижения в пункты постоянной дислокации и состоялась лишь в 10 часов 15 ноября. Согласно донесению командования 16-го ОСК, направленному в тот же день командующему Белорусского фронта, накануне литовцы неожиданно заявили, что по маршруту № 1, указанному в Соглашении, войска можно двигать не 15, а 17 ноября. Начальник штаба корпуса комбриг И.И. Семенов пытался выяснить причину подобного изменения через военного министра, но не смог до него дозвониться. Однако его настойчивость и действия военного атташе майора И.М. Коротких и полпреда Н.Г. Позднякова привели к тому, что в 23.35 литовские военные дали свое согласие на выполнение Соглашения. «В 9.30 15.11 все войска заняли свои места. Ровно в 10 часов начался церемониал ввода войск, а в 10.30 был дан сигнал для движения. От литовского командования прибыл дивизионный генерал Адамкявичус и один полковник, от гражданских властей и командования литовской армией не было никого. Вся советская колония в Литве во главе с товарищем Поздняковым присутствовала на параде и церемониале. Ввод войск превратился в своеобразный парад и смотр могущества и силы Красной Армии. Выход частей был детально продуман, составили план и график движения с исходного положения, которые были выдержаны целиком и полностью. В течение четырех часов перед трибуной мощным потоком шли броневики, автомашины с людьми, танки всех систем, артиллерия конная и механизированная всех калибров, вызывая восторг у присутствующих и законную гордость за силу и мощь нашей Красной Армии. Генерал Адамкявичус заявил: “Да, с такой техникой можно воевать”. А один из офицеров связи заявил: “Теперь, с приходом Красной Армии к нам, нашу армию можно распустить, она не нужна”. Сосредоточение в исходное положение и прохождение войск перед трибуной прошло без всяких чрезвычайных происшествий и аварий. Войска и техника имели прекрасный вид. Население города Вильно с улиц было изъято на 100 процентов и загнано в дома, даже запретили глядеть в окна. Тоже было и в деревнях по пути движения наших войск. При нашем возвращении после пропуска войск в 15 часов город был так же мертв, на улицах патрулировали офицеры, жандармы, полиция и солдаты литовской армии» [422] .

В 17.20 15 ноября Н.Г. Поздняков направил командарму 2-го ранга М.П. Ковалеву телеграмму из Ново-Вилейки, в которой сообщал: «На мой взгляд, командование советских войск в Литве справилось с сегодняшней задачей отлично. Наблюдая прохождение частей, был восхищен мощностью техники и образцовым порядком. Уверен, что представители литовской армии чувствовали тоже самое. Само собой разумеется, внешне они этого не проявляли, так как, в конечном счете, вся картина действовала на них подавляюще. Литовские власти сделали все возможное, чтобы скрыть от населения действительное лицо Красной Армии. Представителей официальной печати не было. Население Вильно было загнано по домам, улицы пустовали. То же самое можно наблюдать и по маршрутам. Бледность представителей литовской армии и отсутствие гражданских властей нам нужно, конечно, расценивать политически» [423] . В течение 15–17 ноября большая часть советских войск была выведена из Вильно в места постоянной дислокации. В Литве разместились 16-й ОСК в составе 46-й отдельной роты связи, 19-го корпусного зенитного артдивизиона, 5-й стрелковой дивизии, 2-й легкой танковой бригады, 641-го автотранспортного батальона и 10-й отдельный истребительный авиаполк. В этих войсках на 25 ноября насчитывалось 17 355 человек, 855 пулеметов, 190 орудия и миномета, 310 танков, 38 бронемашин, 1 390 автомашин и 63 самолета [424] . 12 декабря в беседе с министром иностранных дел Литвы советский полпред поднял вопрос о том, что по соглашению от 28 октября оставшиеся в Вильно советские части должны до 15 декабря быть выведены в Гайжунай, но строительство бараков там не завершено и выводить войска некуда. Поэтому советская сторона просила разрешить временно разместить эти части в Укмерге. Однако 13 декабря литовская сторона согласилась перенести срок вывода советских частей из Вильно с 15 декабря 1939 г. на 15 мая 1940 г. [425] .