В Екатеринославе губернатор Шемиот давал обед и пригласил поэта как почетного гостя. Пушкин вошел в зал, когда все уже собрались. Костюм его был весьма эксцентричен, если не сказать скандален, на нем красовались прозрачные кисейные панталоны без нижнего белья. Все присутствующее общество пришло в замешательство: мужчины остолбенели, женщины перешептывались и посмеивались, обмахивая веером раскрасневшиеся от смущения лица. Пушкин вел себя непринужденно и как будто не замечал произведенного им ошеломляющего эффекта. Жена губернатора, госпожа Шемиот, чрезвычайно близорукая, не видела особенностей его наряда и продолжала непринужденно общаться с остолбеневшими гостями. Наконец, одна из присутствующих дам объяснила ей суть происходящего и посоветовала скорейшим образом удалить из гостиной дочерей-барышень ввиду крайнего неприличия ситуации. Госпожа Шемиот решительно отказывалась верить сказанному, продолжая уверять собеседницу в том, что у Пушкина просто летние панталоны бежевого или телесного цвета. Исчерпав доводы, губернаторша поддалась порыву установить истину самостоятельно, вооружилась лорнетом, подошла поближе, отбросив приличия, пригляделась и чуть было не лишилась чувств…

Дочери были немедленно изолированы. Хозяйка возмущена. Пушкин остался невозмутим – проделка сошла ему с рук.

Кто-то из знакомых, неожиданно встретив Пушкина в Киеве, спросил, как он попал туда.

– Язык до Киева доведет, – засмеялся Пушкин, намекая на причину своего удаления из Петербурга.

Однажды в Кишиневе, в бильярдной кофейни Фукса, Пушкин, будучи навеселе после обильного угощения жженкой, мешал играть на бильярде генералу Федору Федоровичу Орлову и его партнеру по игре полковнику Алексееву. Первый некоторое время вяло отбивался, потом вспылил и выкинул поэта из окна. Пушкин снова вбежал в бильярдную, схватил шар и запустил в Орлова, которому попал в плечо. Орлов бросился на него с кием, но Пушкин выставил вперед два пистолета и коротко пригрозил: «Убью». Орлов в ответ назвал его школьником, а Алексеев хмуро добавил, что школьников жестоко проучивают. Пушкин обоих вызвал на дуэль, а Липранди пригласил быть секундантом. На все уговоры «замять дело» он гневно отвечал:

– Ни за что! Я докажу им, что я не школьник!

Скоро Пушкин одумался:

– Гадко, да как же кончать?!

Иван Петрович Липранди подсказывал:

– Очень легко, вы первый начали смешивать их игру: они вам что-то сказали, а вы им вдвое, и, наконец, не они, а вы их вызвали! Следовательно, если они придут не с тем, чтобы становиться к барьеру, а с предложением помириться, то ведь честь ваша не пострадает.

Но даже и тогда, когда Орлов и Алексеев согласились приехать к Пушкину, чтобы прекратить «дело», поэт все сомневался и обеспокоено спрашивал у Липранди: не пострадает ли его честь.

Пушкина часто приглашали на все праздники и вечера, он же охотно посещал всех приглашающих. Любимыми занятиями на балах у него были карты и танцы. После каждого званого вечера у него появлялась одна, а то и две восторженные почитательницы. Пылкое сердце поэта не оставалось безучастным, в нем то и дело поселялись все новые и новые музы. «Нередко мне приходилось слышать: «Что за прелесть! Жить без нее не могу!». А на завтра подобную прелесть сменяли другие», – вспоминал Горчаков Владимир Петрович, ближайший друг Пушкина в Кишиневе и большой ценитель его творчества.

Пушкин на юге выдержал не одну горячку и несколько раз брил голову. Не желая носить парик, надевал молдаванскую шапочку или ермолку. Темперамент и фантазия Александра Сергеевича причиняли массу хлопот и смешных положений окружающим его людям. Остроумие, ветреность, насмешливость, дерзкие выходки, игривое своеволие, эпиграммы производили настоящий фурор в провинциальном обществе. Пушкин был предметом острого любопытства, бесконечных сплетен, и восхищенных рассказов по всей России. «Пушкин так умел обустраивать свои выходки, что на первых порах самые лучшие его друзья приходили в ужас и распускали вести под этим первым впечатлением. Нет сомнения, что Пушкин производил и смолоду впечатление на всю Россию не одним своим поэтическим талантом. Его выходки много содействовали его популярности, и самая загадочность его характера обращала внимание на человека, от которого всегда можно было ожидать неожиданное», – писал приятель Пушкина князь Павел Петрович Вяземский.

В один из приездов в Каменку к своему другу Давыдову Пушкин произвел глубокое впечатление на встретившую его при въезде в имение, девочку. Человек необыкновенной наружности в странной повозке, запыленный, с порывистыми движениями и быстрой возбужденной речью, показался девочке настолько необычным, что она бросилась от него прочь с громким и испуганным криком о том, что привезли сумасшедшего.

В Каменке Пушкин завершил «Кавказского пленника» и писал его в бильярдной, лежа на бильярдном столе. Работал он как одержимый, не отрываясь от листков, которые, не отвлекаясь ни на что, быстро заполнял своим размашистым почерком. Однажды Александра Сергеевича позвали в гостиную, он велел лакею принести рубашку, чтобы переодеться к обеду. Лакей принес наглаженную рубашку. Пушкин продолжал писать, лакей сделал слабую попытку обратить на себя внимание, Пушкин не оторвался от листка и пера. Так бедный малый и простоял несколько часов с рубашкой в руках.

В Кишиневе Пушкин жил в маленьких комнатках, не отличавшихся изысканной обстановкой. Постель его была всегда измята, а потолок разукрашен замысловатым узором из каких-то странных пятен. Их загадочное происхождение объяснялось просто: поэт любил лежать в постели и стрелять из пистолета в потолок хлебным мякишем, но не стихийно, а эстетически, пытаясь воссоздать какой-либо замысловатый орнамент.

Во время южной ссылки Пушкин вставал на рассвете, брал с собой карандаш, записную книжечку и долго гулял в саду, иногда уходил далеко в поля. Во время прогулки Александр Сергеевич несколько раз останавливался и интенсивно делал записи в свою книжку. Если он работал дома, то приказывал с утра жарко растопить печь и ходил по комнате, шлепая турецкими туфлями по полу весь день, изредка прерываясь на записи. В такое время он находился в особом состоянии и не любил, когда его отвлекали. Однажды к нему отправили какого-то молодого человека с поручением, тот вошел некстати, и Пушкин бросился на него со сжатыми кулаками. Наверняка побил бы, если бы тот стремглав не убежал. С тех пор если прислугу посылали за Александром Сергеевичем, то ей необходимо было вначале подсмотреть в окно, чем он занят. Если он работал, никто не смел перешагнуть порог его комнаты. В один из таких моментов экономка, по самоуверенности пренебрегшая опытом прислуги, вошла к Пушкину. Поэт скомкал бумагу, на которой писал, и в сердцах швырнул ей в лицо. Женщина городского сословия Катерина оторопела, испугалась, убежала и потом несколько дней дулась на Пушкина. Александр Сергеевич не переставал искренне перед ней извиняться, объясняя столь эмоциональные поступки тем, что это на него «находит», когда он пишет.

Любимым занятием Пушкина была верховая езда, порой поэт мог целый день провести в седле. Проезжая однажды по одной из многолюдных улиц Кишинева, Александр Сергеевич увидел в окне хорошенькое личико, пришпорил коня и въехал на самое крыльцо, дабы произвести неизгладимое впечатление. И ему это удалось – девушка упала в обморок. Родители пожаловались наместнику Бессарабской области Ивану Никитичу Инзову, который в назидание незамедлительно отобрал у Пушкина сапоги на два дня для неукоснительного соблюдения домашнего ареста.