Вот уже более 60 лет длится удивительный и восхитительный эксперимент по одомашниванию фермерской серебристо-черной лисицы, поставленный генетиками Дмитрием Беляевым и Людмилой Трут в новосибирском Институте цитологии и генетики СО РАН и затронувший несколько десятков тысяч особей. Эта лисья порода, хотя и была выведена человеком, остается совершенно диким зверем. Опыты показывают, что если среди особей в первую очередь вести отбор именно на одомашнивание — выбирать тех, кто наименее агрессивен и даже приветлив по отношению к людям, то результата можно добиться за шесть поколений. А за полвека — к 40-му поколению — в ручных животных превратились более 70 процентов популяции. Интересно, что лисицы при этом приобрели признаки других домашних пород — пегость, вислоухость, хвост кольцом, бульдожий прикус. Даже общаться с людьми начали в другой тональности — не рычат и не фыркают, а ласково «кудахчут» и «урчат», словно обращаются к партнерам или детям (родителям). На слух лисье «кудахтанье» очень напоминает человеческий смех, особенно женский, — и по звучанию, и по частоте. Конечно, все это результат определенных генетических изменений — в первую очередь влияющих на гормональную систему, которая обеспечивает устойчивость к стрессам, и нейротрансмиттеры, которые регулируют поведенческие реакции, а также — на обретение способности размножаться в любое время года (и чаще, чем раз в году).

Вполне вероятно, что именно так, хотя и не вполне осознанно, происходило одомашнивание животных в природе. Ведь стоит обосноваться где-нибудь посреди относительно непуганой тайги или тундры людям, которые не пускают в ход ружья, как вокруг складывается целое антропогенное сообщество — росомахи, волки, песцы, те же лисы. Лисички и о сапоги готовы потереться, а иногда такие кульбиты выделывают, что и дрессированным цирковым артистам не под силу. Понятно, что не каждый зверь решится на тесное сближение с человеком и человек вряд ли рискнет приласкать росомаху или волка, но так, судя по всему, и начинался отбор на «одомашненность», причем с двух сторон.

Скажем, волк в течение ледникового периода был обычным спутником не только многочисленных копытных, но и человека. На стоянках первобытных людей в России и на Украине находят кости сотен волков — столько же, сколько, например, останков лошадей или северных оленей.

Теплоемкость шкуры волка выше, чем таковая у бобра или ондатры; проще говоря, в ней теплее. Вполне вероятно, что люди не только использовали их теплые шкуры для одежды, но и постепенно одомашнивали зверей, пока рычащий и воющий волк не превратился в радостно лающую собаку — первое домашнее животное. Древнейшая ДНК собаки была извлечена из черепа возрастом 33 тысячи лет — его обнаружили на Алтае в пещере Разбойничьей. По мнению Анны Дружковой из Института молекулярной и клеточной биологии СО РАН, возглавившей международную группу молекулярных биологов, генетиков и археологов, гаплотип алтайской собаки ближе к таковым современных пород и доисторических псов Нового Света, чем к гаплотипам волков. Получается, что одомашнить верного друга человека могли и не на Ближнем Востоке, как считалось до последнего времени. 12,5 тысячи лет назад псовые, судя по мумии, найденной в 2011 году жителями села Тумат Усть-Янского улуса Якутии, уже дошли вместе с людьми до северо-востока Сибири и застали там мамонтов. «Это больше собака, чем волк», — поясняет результаты анализа ДНК Сергей Федоров из Музея мамонта при Северо-Восточном федеральном университете в Якутске. Туматская ледниковая собака, возможно, принадлежала как раз к той «домашней породе», с которой люди из Центральной Азии отправились через Берингию осваивать американский континент.

Так что одомашнить или хотя бы приручить можно очень многих. Другой вопрос: нужно ли? И здесь мы подходим ко второму пункту, в котором я не согласен ни с писателем-орнитологом Джаредом Даймондом, ни с писателем-палеонтологом Кириллом Еськовым. Нынешний ряд основных пород скота показывает, что из всего разнообразия диких видов выхватывалось то, что легче приручается, а отнюдь не то, что может принести наибольшую пользу. Известно, что в древнем еврейском обществе существовало разделение пород скота на «чистые», к которым относились коровы, козы, овцы, благородные олени и даже жирафы, и «нечистые» (например, лошади, верблюды). Пить дозволялось только «чистое» молоко.

В наши дни исследования биохимика Давида Илюша и его коллег из Университета имени Бар-Илана в Рамат-Гате показали, что менее аллергенно как раз молоко «нечистых» животных! Скажем, самое распространенное молоко — коровье, наряду с массой полезных веществ, содержит бета-лактоглобулин — белок, вызывающий аллергическую реакцию не только у трети взрослых, но и у 2–3 процентов новорожденных. В отличие от него в женском молоке присутствует другой белок — казеин, который не только безвреден, но и необходим организму для регулирования таких важных функций, как пищеварение, кровоснабжение мозга, активность центральной нервной системы. Впрочем, получать женское молоко в объемах, сопоставимых с коровьим, весьма затруднительно. Продукты молочного брожения цельного молока тоже не заменяют, да и не все йогурты, как сказано в популярной эпитафии, полезны.

С мясом тоже получилось не очень. О проблемах тех, кто потребляет говядину — свинину — баранину — козлятину, рассуждать не буду: сам недавно получил памятку от консилиума врачей, включая кардиолога и невропатолога, в которой есть такое не советуется. (И зачем тогда вообще жить?) Впрочем, народы Северо-Восточной Сибири давно освоили пространство, где растительной пищи практически нет, а значит, нет и достаточного количества витаминов. Этот недостаток восполняется… жиром и мясом. Но не любым, а таким, который содержит короткоцепочечные ненасыщенные кислоты, подобные линоленовой и линолевой (в медицинской литературе эту группу кислот часто называют омега-3 и омега-6). В нашем организме такие жирные кислоты не образуются и должны поступать вместе с пищей. Поскольку эти вещества необходимы для синтеза эйкозаноидов — обширной группы медиаторов, влияющих на сокращение гладких мышц (стенки кровеносных сосудов, сердце, бронхи, матка), рост костной ткани, функционирование периферической нервной и иммунной систем, движение лейкоцитов и тромбоцитов и многое другое, они называются «незаменимыми». В условиях Севера они особенно незаменимы, поскольку на холоде мышцы сердца и сосудов испытывают самые высокие нагрузки.

Животные, способные поставить нам такие вещества, есть среди одомашненных видов. Скажем, якутскую лошадь даже называют «аптекой на копытах»: ее мясо на редкость богато ненасыщенными жирными кислотами, которые при анемии, туберкулезе и склерозе (надеюсь, ничего не забыл?) спасают, даже уровень холестерина при такой мясной диете не повышается. Хотя большую часть подобных млекопитающих мы успели истребить: и мамонт, и шерстистый носорог, и ленская лошадь, даже отчасти первобытный бизон, как установили биохимик Хосе Хиль-Херреро из Университета Альмерии и его российские коллеги при исследовании мумий этих животных, обладали мощными запасами бурого жира, содержащего короткоцепочечные ненасыщенные жирные кислоты. В ледниковый период мясо и жир этих зверей были особенно востребованы. Не случайно изучение пищевых отбросов в «поселке» из мамонтовых хижин Юдиново в Брянской области позволило Матье Жермонпре из Королевского бельгийского института естественных наук в Брюсселе и Михаилу Саблину из Зоологического института РАН предположить, что люди здесь часто употребляли в пищу свежую мамонтятину. Особенно впечатляют единообразно вскрытые черепные коробки молодых мамонтов: мозг — это три килограмма очень полезных и питательных жиров и белков. Как части туш доставляли к месту проживания? По мнению бельгийского палеозоолога, для перевозки мяса и бивней с места разделки могли использоваться собаки.

Есть и другое важное отличие одних домашних пород (крупный рогатый скот, козы, овцы) от других (лошади, свиньи, птица): первые, будучи жвачными, выделяют огромные объемы парниковых газов — 5,7x109 тонн в год против 1,3 (в пересчете на двуокись углерода). По производству сильнодействующих парниковых газов — метана и закиси азота, составляющих свыше 70 процентов скотоводческих выхлопов, — фермы крупного рогатого скота и мелких жвачных уже догнали мамонтовую фауну во времена ее расцвета. И это не потому, что «нечистые» породы составляют меньшинство, а потому, что при равных массах переднекишечная корова испускает метана почти на порядок больше, чем заднекишечная лошадь. «Тучные коровы» снятся не к добру, а к усилению парникового эффекта, а свиней многие религии обидели зря. Очень зря. Кстати, мясо и жир некоторых свинок, например иберийской черной, чуть было не сметенной сельхозпрогрессом, как неперспективная порода, но, по счастью восстановленной, содержит полезные ненасыщенные жирные кислоты. И воспитывают ее не в тесных фермах, а на природе. Наверное, поэтому из нее самый вкусный хамон получается.