В нацистском концлагере к Русскому доктору больше доверия, нежели к иному хирургическому вмешательству.... Усиленный паёк, который прославленный герой делит между пленными. Имея малую возможность прикоснуться к внешнему миру, в силу своей исключительности, распространяет листовки о победах Красной армии на восточном фронте, полагая, что моральная поддержка - одно из самых эффективных методов лечения. В инфекционных барках, куда боялись заглядывать даже конвойные собаки, он развёртывает целую стратегию побегов по методу графа Монте-Кристо. Вместе с телами умерших спасается и наша "ночная ведьма" - Анна Егорова, - герой Советского Союза.... В 1945 году, когда фашисты были вынуждены отступать и покинуть Кюстринский концлагерь, Георгий Фёдорович Синяков, не побоявшись, вступился за три тысячи немощных пленных, каких должны были истребить немцы.... Никто не знает, что сказал им Русский Доктор, но фашисты покинули лагерь, не убив ни одного из узников Кюстрина.
"Русский Доктор"
Выиграть Войну не самое важное, куда важнее - не проиграть Мир!!!
Поэтический Эпос
Всем НАСТОЯЩИМ военным докторам, врачам, хирургам, санитарам и санитаркам, независимо от пола, национальности и вероисповедания ПОСВЯЩЯЕТСЯ!!!
Посвящение
Не изогнуть историю страниц,
Отведав жар истерзанных страданий,
С позиции Эфирных колебаний
..., где нет материй из границ
Для всех системных "умолчаний".
Вновь копошится слог мой неуёмный,
Дрожит испугом средь великих книг,
Он, как и прежде, - всё бездомный:
Таращит на прохожих свой язык.
Уйми смиренно, радостным щенком,
Для жизни раненные злости,
Согрей для сахара клыками кости
Своим шершавым языком,
Чтоб твой свирепый, волчий лик
Вновь к человечеству привык.
Учтивым стань ко всякому знаменью,
Пусть правду ложь опять перекроит.
Пусть пономарь, невежда ли пиит
Не примирятся снова к назначенью,
Ну, а война мир снова запретит.
Сомкните рифмы вздорные октавы,
Чтоб кляксами бежала из колен,
Вся робость..., крылья дав суставам,
Для поэтических систем....
Поймай стихи отважною рукою....
О, Муза, торопи затвор,
Я пыль с него как будто бы обтёр
Здесь невоенной Тишиною,
Где смысл я супом без приправы съем
Из блюд с безумных теорем....
Трудись, мой слог, не для забвенья,
Не для того я почву с лиры снял,
Чтоб слыл мой чёрствый мадригал,
Как ржавый гвоздь попсовых звеньев
Для всех провальных из начал.
Не чувствую я силу с превосходства,
Не нахожу и равенства с углов....
Для красоты все тени от уродства,
Что ждут опять безудержных торгов.
Кто усмирит всю похоть пред любовью?
Она ведь в мире, сгубленным огнём,
Теперь начертит на стена/х углём,
Или запачкавшейся кровью
Лишь пафос нецензурных слов,
Где всякий третий к ним уже готов....
ПЕСНЯ 1
Без Героических за-траТ
Чуть-чуть на строках заострился,
Ну, что Вы, я ведь в этом спец,
Почтовым службам - образец,
А бес во мне всё шевелился,
Как в мёртвой лошади конец....
1
Служил я как-то для курьерских нужд;
Челябинск для почтовой марки:
Так, адрес без одной помарки...,
На миг мне показалось, будто муж,
Стал неженат для санитарки.
Конечно же..., печать от МВД,
Я за версту учую алименты,
Тут не граблями по воде,
Должно быть..., в весе аргументы.
Я ощутил на вес конверт
И даже криво усмехнулся,
А бес во мне чуть шелохнулся -
Совсем не вздорный милосерд,
Он в душу взбрызнул реагенты.
К чему чертям все сантименты?
2
Чуть-чуть на строках заострился,
Ну, что Вы, я ведь в этом спец,
Почтовым службам - образец,
А бес во мне всё шевелился,
Как в мёртвой лошади конец.
Ещё фамилия такая...,
Что сбросить с лошади готов,
За точкой снова запятая:
Георгий "Фёдрыч" Синяков.
Пойду, обрадую героя....
Вот этот дом, а вот подъезд.
Широким станет этот жест,
Будь ты лежачим или стоя,
Георгий "Фёдрыч" Синяков, -
Такая участь мужиков....
3
Простая дверь, звоню - без толку.
– Чего трезвонишь? Нет его.
– Что в самом деле никого?
–
Бабуля шепчет втихомолку,
Чуть улыбаясь. Для чего?
– Бабуля, здесь ли "тот" живёт?
–
Я об фамилию запнулся...,
(Пусть слог в сторонке подождёт).
А бес во мне на миг заткнулся.
– Постой, сынок, ты ведь курьер?
–
Старушка сухо отвечала.
Я чуть промедлил для начала
И промолчал для всех манер,
Коль скоро рифмой поперхнулся,
Иль к чей-то тайне прикоснулся.
4
– Ага, - растерянно я врос