– Саттон, – спросил Кейз, – чего вы хотите?

– Ну, во-первых, – начал Саттон, – я хотел бы узнать об этих делах с путешествиями во времени…

– Как, вы разве не знаете? – удивился Кейз. – Ведь в ваше время был человек, то есть я хотел сказать, что он есть и жив и здоров…

– Кейз! – вмешался Прингл. – Сейчас семь тысяч девятьсот девяностый год. А у Майклсона, насколько я помню, шибких успехов до восемь тысяч третьего не отмечалось.

Кейз стукнул себя по лбу:

– Ах да! А я и забыл.

– Вы понимаете? – спросил Прингл у Саттона. – Улавливаете, о чем речь?

Саттон на всякий случай кивнул, хотя ни черта не понял.

– Но как? – спросил он.

– Это все из области психологии, – ответил Прингл.

– Естественно, – подтвердил Кейз. – Стоит только перестать думать об этом, и сразу поймешь, что к чему.

– Время, – сказал Прингл, – понятие ментальное. Раньше его искали где только можно, пока наконец не уразумели, что его место – исключительно в сознании. Когда-то это называли четвертым измерением. Помните, у Эйнштейна…

– Эйнштейн не называл время четвертым измерением, – возразил Кейз. – И не тебе, Джейк, об этом судить. Это не измерение, если рассматривать его с точки зрения длины, ширины или глубины. Он рассматривал его как длительность…

– А это и есть четвертое измерение! – подхватил Прингл.

– Нет! – отрезал Кейз.

– Джентльмены! – вмешался Саттон. – Джентльмены, прошу вас!

– Ну ладно, как бы то ни было, – продолжил Кейз. – Этот ваш Майклсон пришел к выводу, что время является не чем иным, как продуктом умственной деятельности, что оно существует только в сознании людей и что за пределами сознания оно лишено каких-либо свойств. Свойствами его наделяют люди.

– Вы знаете, конечно, – опять влез Прингл, – что есть люди, у которых обострено чувство времени. Они с точностью до минуты могут сказать, сколько времени прошло после того, как то-то и то-то произошло. Они отсчитывают секунды не хуже хронометра.

– Майклсон сконструировал временной мозг, – продолжил Кейз. – Мозг, у которого чувство времени усилено в миллиарды раз. И обнаружил, что с помощью этого мозга можно контролировать время на определенном участке пространства. Что во времени можно передвигаться, переносить из одного времени в другое предметы.

– Этим принципом мы пользуемся и по сей день, – сказал Прингл. – Временной мозг – это очень просто. Устанавливаете рычажок в такое-то положение и тем самым сообщаете мозгу, куда вы хотите попасть, вернее сказать, не куда, а «в когда», а все остальное – его дело. – Он подмигнул Саттону: – Просто, правда?

– Да, – согласился Саттон. – Просто, как апельсин.

– Ну, мистер Саттон, – перебил Кейз, – что еще вас интересует?

– Ничего. Больше ничего.

– Но это глупо! – запротестовал Прингл. – Так-таки ничего?!

– Совсем немного, если не возражаете.

– А именно?

– А именно – что все это значит?

– Вы собираетесь писать книгу, – сказал Кейз.

– Да, – ответил Саттон. – Собираюсь.

– И хотите, конечно, чтобы она была продана.

– Скорее, чтобы она была напечатана.

– Книга, – сказал Кейз, – это товар. Продукт умственного и физического труда. У нее есть рыночная стоимость.

– Надо понимать, – спросил Саттон, – что рынок – это вы?

– Мы – издатели, – ответил Кейз, – и подыскиваем материал для издания.

– Нам нужен бестселлер, – добавил Прингл.

Кейз подтянул ноги, сел прямо.

– Все очень просто, – сказал он. – Нормальная сделка. Назовите вашу цену.

– Называйте любую, – посоветовал Прингл. – Мы не поскупимся.

– Да я и не думал о цене, – обескураженно ответил Саттон.

– А вот мы подумали, – сказал Кейз. – Мы прикинули, сколько вы можете запросить и сколько мы вам можем предложить. Может быть, вас устроит планета?

– Мы могли бы вам предложить дюжину планет, – подхватил Прингл, покачиваясь на стуле, – но в этом нет никакого смысла. На кой черт, собственно, человеку дюжина планет?

– Ну, их можно продать. Или сдать в аренду, – иронично проговорил Саттон.

– Вы хотите сказать, что вас устроила бы такая цена – двенадцать планет?

– Да нет, я не к тому. Просто Прингл поинтересовался, что можно сделать с этой кучей планет, вот я и ответил. Только и всего.

Прингл наклонился к самому лицу Саттона.

– Послушайте, – сказал он, – мы не станем предлагать вам какое-нибудь заброшенное дерьмо в тридесятом царстве! Мы предлагаем вам хорошенькую, уютненькую планетку, без всяких там чудищ болотных, с прекрасным климатом, гостеприимными аборигенами и со всеми современными удобствами!