«Когда Иван во втором часу ночи подошел к своему дому, у калитки его ожидали двое.– Сургучев И. Б.? – спросил один из них.– Ага, – ответил Иван.– Тысяча девятьсот шестидесятого года рождения?..»
* * *
Когда Иван во втором часу ночи подошел к своему дому, у калитки его ожидали двое.
— Сургучев И. Б.? — спросил один из них.
— Ага, — ответил Иван.
— Тысяча девятьсот шестидесятого года рождения?
— Да. А в чем дело?
Неизвестный, несмотря на темноту, сделал пометку в какой-то бумаге.
— Распишитесь здесь и здесь, — сказал он.
— Зачем?
— Это пустая формальность. Такой порядок.
— Слушай, дядя, — проникновенно сказал Иван. — Шел бы ты отсюда!
В голове его был легкий туман, а в ушах все еще звучала зажигательная дискотечная музыка.
— У нас мало времени, — скучным голосом сказал неизвестный. — Сегодня уже воскресенье. В понедельник утром, возможно, на Марсе начнутся военные действия. Двенадцать часов назад объявлена выборочная мобилизация почти во всех витках нашей Галактики. Земля должна выставить каждого двухмиллиардного. Вы внесены в списки. Нужно спешить.
— Ну, я пошел, — сказал Иван. — Бывайте здоровы! — Кулаки его зудели, но связываться сразу с двумя не хотелось.
— Подождите! — услышал он вслед. — С живыми уж очень много возни. Да и вам так будет спокойнее.
Иван обернулся. Тот из психов, который все время молчал, правой рукой вытащил из-за пазухи тускло блеснувший в лунном свете пистолет, а левой ловко подсоединил к стволу длинную трубку.
— Эй, брось! — закричал Иван.
Прежде чем очнуться, он вновь пережил все это: и горячий пронзающий удар в бок, и трепет разорванных внутренностей, и вкус хлынувшей из горла крови, и собственную короткую агонию.
Иван лежал на чем-то жестком и холодном, плотно упакованный в пахнувшую пылью мешковину. Рот и глаза были заклеены. В груди саднило. Ни рук, ни ног он не ощущал.
— Пломба в порядке, — сказал кто-то над ним. Голос напоминал визг обреченного на смерть поросенка. — Где там нож?
— Ты не очень-то, — сказал другой голос, спокойный и властный. — Тряпки здесь дороже золота.
Послышался треск разрезаемой ткани, и голого, окоченевшего Ивана вытряхнули из мешка.
— Антропоид, — сказал первый голос разочарованно. — Опять антропоид!
— Ну и что! — возразил второй. — Из них получаются самые лучшие солдаты. Правда, жрут они много, это точно. Что там еще?
— Товарная бирка. «Класс: теплокровный позвоночный, кислорододышащий. Отряд: антропоиды. Раса: гоминид. Способ ассимиляции: Б. Способ диссимиляции: Б. Коэффициент жизнеспособности: 3, 01. Степень разумности: А7. Сорт: 2».
— Все?
— Нет. Еще инструкция:
«При соблюдении нижеследующих правил данный индивидуум сохраняет жизнедеятельность и жизнеспособность на неопределенно долгий срок…»
— Хватит! Как-нибудь и без инструкции разберемся. Отдери с него пластырь. Пусть очухается.
Какие-то смутные тени шевелились вокруг Ивана, что-то звякало рядом. Игла шприца несколько раз впивалась в предплечье, но он засыпал вновь и вновь. Прошло немало времени, прежде чем Иван разглядел огромный, темный, заваленный каким-то ржавым хламом подвал и склонившуюся над ним фигуру в долгополой шубе и в чем-то вроде мотоциклетного шлема на голове.
— Вставай, приятель, — сказало существо в шубе и шлеме. — Набери побольше воздуха и не спеши его выпускать. Тебе сделали небольшую операцию, и теперь твои легкие могут усваивать значительно больше кислорода, чем раньше. И речь нашу ты понимаешь свободно. Марсианская медицина — это тебе не что-нибудь!
— Так вы, значит, марсианин? — спросил Иван, еле шевеля губами.
— Нет, я с Земли, как и ты.
— Значит, и вас тоже… — большим пальцем правой руки Иван сделал неопределенный жест возле своего горла.
— Пусть бы только попробовали! Я — доброволец. Солдат удачи, так сказать. Платят здесь прилично, да и служба не из тяжелых. Я в таких делах разбираюсь. Меньше чем за двести монет в день не нанимался. А здесь обещали в десять раз больше, неплохо, как считаешь? Ты бы тоже не отказался, да?
— Может быть, — пробормотал Иван.
— Кстати, а ты где жил на Земле?
— Возле Минска.
— Это… где-то в Монголии?..
— Примерно, — просипел Иван. Он никак не мог понять, шутят с ним или говорят серьезно.
— Ну, тогда порядок! Монголы — парни что надо! Слышал я кое-что… Чингисхан, да?
— Да… — согласился совсем ошалевший Иван.
— Можешь звать меня сержантом. Правда, званий тут никаких нет, но я привык, чтобы меня так называли. Скоро ты сам все узнаешь. Познакомишься с ребятами. Кого тут только нет! Одни дышат кислородом, другие — сероводородом, а третьи — не то фтором, не то хлором. Есть и рогатые, и хвостатые, и с крокодильими мордами. Но, впрочем, настоящих солдат мало… Да, кстати! На, поешь.