Нужно умыться. Хоть немного привести себя в порядок.

«А надо ли?» – скрипнул все тот же голос, и Саша медленно повернула голову в сторону ноутбука. Ей стоило громадных усилий не откинуть привычным движением крышку, чтобы… чтобы что? Что?!

– Чтобы увидеть, как все уже почти закончилось, – глухо ответила сама себе она на этот странный роковой вопрос.

Девочка протянула руку к переносному компьютеру, но тут же отдернула ее назад, словно крышка со знакомым всему миру логотипом огрызка превратилась в шипящую кобру.

Нет. В Сеть залезать сейчас смысла нет, и так все ясно. С ней и ее жизнью, точно.

Все, что сейчас имеет значение, – время. И уже не часы, а минуты и даже секунды как драгоценные капельки утренней росы для мучимого жаждой путника…

А вот умыться все же следует. Иначе как ее, такую немытую-нечесаную, будут рассматривать и изучать…

Вздохнув, она опустила ноги, машинально сунув ступни в пушистые тапочки, и, взъерошив свои густые рыжие волосы, поплелась в ванную. Четырнадцатилетняя девочка ощущала себя дряхлой, умирающей старухой, размытой тенью, сотканной из пыльных воспоминаний.

В коридоре Сашу с радостным визгом встретил ее любимец – эрдельтерьер Тим. Он беззаботно и весело мотал кудрявой теплой мордочкой и лез обниматься и играть. Ведь так было всегда.

На губах девочки появилась грустная улыбка. Она присела на корточки, поглаживая лохматую морду пса. Ей вдруг пришло в голову, что раньше она испытывала гордость из-за того, что цвет ее волос удивительным образом гармонировал с окрасом ее питомца. Сейчас все чувства поблекли и выцвели, как краски на старой картине.

– Привет, Тим, – прошептала девочка. – Только тихо, ладно? Маму будить не будем. Не надо!

Тим встряхнулся, всем своим видом демонстрируя, что ни в коем случае не подведет хозяйку. И пока из ванной комнаты слышались звуки льющейся воды, эрдельтерьер послушно сидел у двери, словно застывший сфинкс.

Закончив умываться, Саша пристально посмотрела в собственное отражение. Обычно она избегала рассматривать себя в зеркало, но почему-то сегодня она почувствовала, что просто обязана разглядеть все детали. Лицо вытянутое, подбородок слишком массивный для юной школьницы, на лбу и щеках краснела россыпь ненавистных прыщей, которые упорно не желали исчезать, хотя Саша перепробовала миллион средств, которые якобы гарантировали стопроцентный результат…

И если прежде после утреннего умывания Саша мимоходом бросала на свое отражение короткий резюмирующий взгляд, то сейчас, сглатывая застрявший в глотке комок, внимательно изучая собственное лицо, она испытывала какое-то странное, неизъяснимое злорадство. Она вглядывалась в каждую складочку кожи, каждую родинку, каждый волосок, едва различимый взором.

«Я – уродина!» – безжалостно отчеканило подростковое сознание.

Да. Это так.

– И я останусь такой навсегда. Навечно! – прошептала Саша, отстраняясь от зеркала. Привычным движением девочка завязала волосы в хвост, продолжая тихо ругать себя. – Я уродина. Кривая швабра. И я ею останусь, старой, кривой шваброй. Которой даже туалет противно мыть.

С ее губ сорвался вздох.

«Может, принять душ?»

Поразмыслив, девочка отказалась от этой затеи. Времени и так в обрез, а еще придется сушить волосы. Нет, не сегодня. То есть теперь уже никогда.

Она осторожно провела указательным пальцем по щетинкам своей зубной щетки, все еще влажным от недавней чистки зубов. Эта розовая, смешная зубная щетка показалась Саше такой родной и вместе с тем настолько беззащитно-трогательной, что у нее защемило сердце. Набежали и брызнули теплые родные предатели – слезы…

«Все. Возьми себя в руки, – мысленно приказала она сама себе. – Перестань быть размазней».

Саша решительно размазала стиснутыми кулаками слезинки и вышла из ванной. Верный Тим миролюбиво завилял хвостом, приглашая хозяйку поиграть.

– Мне нужно уйти, – тихо сказала девочка. – Понял?

Однако, судя по всему, Тим не считал, что это хорошая идея, и, видя, что хозяйка начинает одеваться, вовсе не намереваясь брать его с собой, тихонько заскулил.

За дверьми спальни послышался шорох, и Саша недовольно скривила губы. Раннее пробуждение мамы не входило в ее планы.

– Привет, доча, – сипловатым со сна голосом произнесла женщина, выйдя в коридор. Она зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Ты куда в такую рань?

Взгляд школьницы опустился на эрдельтерьера.

– Не спалось что-то, – неохотно отозвалась она. – Пойду с Тимом погуляю.

Мама пожала плечами.

– Странные вы… В выходные тебя не добудишься, а тут с первыми петухами. Да еще в каникулы.

– Я пойду, ма, – сказала Саша, и в голосе девочки проскользнули нотки нетерпения.