За происходящим через большое зеркало с интересом наблюдали Эсклермонд, Моргана и Бель. Поблизости отирался Зануда.

– А кто тут принц? – спросила Эсклермонд.

– Вон тот тип с черными волосами, – ответил Зануда.

– Фу, – скривилась блондинка.

– Ого, – заценила Моргана, – ты ничего не понимаешь в мужчинах, дорогуша.

– Вон тот мальчик со шрамом – сирота, – продолжал Зануда. – А у того, что сидит напротив него, родители лишились памяти и находятся в клинике.

Эсклермонд промокнула глаза белоснежным платочком.

– А что они любят, эти несчастные сиротки?

– Мальчик со шрамом, его зовут Гарри Поттер, последнее время увлекается вот той рыженькой. А второй, Невилл Лонгботтом, любит свою жабу.

– У Поттера есть вкус, – оценила Моргана. – а что значит «любит жабу»? Зоофил? Но с жабой, это что-то новенькое...

– Может, он поцелует жабу, и та превратится в прекрасную принцессу? – предложила Эсклермонд.

– А если он любит жаб? – спросила Бель. – Забыла, как тому мужику плохо было?

– Какому?

– Такому. С синей бородой. Сколько ты этому некрофилу-фетишисту красоток подсовывала, а? И чем кончилось?

Моргана мерзко захихикала. Эсклермонд густо покраснела.

– Каждый может ошибиться, – пробормотала она.

– Вот именно. Поэтому учитываем наклонности подопытных экземпляров. Если этот, как его там, любит жабу, то пусть и жаба любит его.

Зануда сделал отметку в блокноте.

– С принцем что делать? – деловито спросил он.

– А он несчастный? – спросила Эсклермонд.

– Очень.

– Ах, бедненький! Пусть его полюбит самая красивая девушка в мире!

– А если ему страшненькие нравятся?

Эсклермонд надула хорошенькие губки.

– Ну, какая нравиться, пусть та и полюбит! А он ее!

– Экземпляр предпочитает дам с интеллектом, – проскрипел Зануда.

Эсклермонд от неожиданности потеряла дар речи.

– Кто тут у нас, чтоб и с мозгами и не совсем крокодил? – спросила Моргана.

– Вот эта, – ткнул карандашом Зануда, – зовут Гермиона Грейнджер, из магглов.

– Думаю, сойдет, – одобрила Моргана.

Бель кивнула.

– Ой, какой хорошенький мальчик! – отмерла Эсклермонд. – А он сирота?

– Пока нет, – сверился с блокнотом Зануда, – отец в тюрьме. Но если вы настаиваете...

– Не надо, – отказалась Эсклермонд, – и отца выпустить.

Зануда бубнил себе под нос, делая пометки.

– Побег из тюрьмы – одна штука. Влюбленная девица – одна штука. Влюбленный принц – одна штука. Любовь с жабой – одна штука. Будет сделано.

Тревора явно что–то беспокоило. Он никак не хотел устраиваться на ночь. Возбужденно квакал и цеплялся лапками за мантию своего хозяина. Невилл уже и гладил его, и подсовывал ему под морду отборнейших мотыльков. Все было напрасно.

– Заткни свою жабу, Лонгботтом, – проворчал Дин Томас, – спать не дает.

Невилл воровато огляделся. А затем торопливо чмокнул своего питомца. Тот затих. Можно было ложиться спать.

Замок засыпал. Спала Гермиона, уткнувшись в рыжую шерсть своего кота. Беспокойно спал Гарри Поттер. Ворочался Драко Малфой. Видел во сне пирожки и котлеты Рон Уизли. Похрапывал Невилл, на подушке которого нагло расположился Тревор. И только Северуса Снейпа мучили нехорошие предчувствия. Но, наконец, улегся и он...

Гермиона за ночь сильно изменилась. И с диким ужасом таращилась на свое отражение в зеркале. Ее непослушные волосы теперь лежали мягкой волной и отливали золотом. Глаза увеличились. В их глубине мерцали золотистые искорки. Ресницы удлинились и приобрели угольно–черный цвет. Губы стали полнее и ярче. Но больше всего изменилась грудь, сильно увеличившаяся и рискующая порвать в клочья тонкую ткань ночнушки. Девушка слабо пискнула и закрыла глаза.

<