Боря принял это мычание за вопрос и жизнерадостно стал пояснять:

— Это я, шефуля, опыт такой провожу. Тест на жлобство. Выясняю, выработался ли у тебя иммунитет к корыстолюбию.

Лучше бы Боря так не говорил! А еще лучше — не разводил бы этот дурацкий костер.

Перестарался он. Перегнул палку. Надо было для пробы сначала рубль сжечь, да и то желательно свой собственный. Синдром Шейлока — болезнь не простая, это вам не банальный алкоголизм.

Как взбесившийся лев, как тропический ураган, налетел Клещов на тщедушного Борю.

Он даже не ударил его, нет — он просто сдул, смял, отшвырнул жертву прочь.

Костер был погашен в одну секунду — драгоценное содержимое таза, вывернутое на пол, Клещов накрыл собственной грудью. После этого, обжигая пальцы, он начал торопливо сортировать купюры, выбирая те из них, на которых сохранился номер, — он точно знал, что при этом условии банк обязан обменивать поврежденные дензнаки. Вот только как объяснить, откуда взялось столько обгоревших денег? Что придумать? Ох, беда!

— У-у, гад! — прорычал он через плечо. — Подожди, получишь у меня сейчас!

Однако Боря на эту угрозу никак не отреагировал. Он сидел, привалясь спиной к стенке, между кроватью и опрокинутой тумбочкой, откинув голову на правое плечо и выпучив желто-кровяные закатившиеся глаза.

Некоторое время, сидя на корточках, Клещов наблюдал за ним, потом встал и встряхнул за плечи. Борина голова мотнулась в другую сторону, открыв залитую кровью щеку и глубокую ссадину между глазом и ухом.

«Все, — подумал Клещов. — Убил! Этого только не хватало! Ну и ночка!»

Он долго стоял так в тяжелом раздумье, между бездыханным телом и кучей дымящихся банкнот, потом устало вздохнул и глянул на часы.

До рассвета оставалось часа два-три.

Борино тело, состоявшее из тонких, птичьих костей, весило немного. Клещов легко взвалил его на плечо и, отпихнув ногой тревожно воющего пса, потащил за дом — туда, где участок выходил задами к крутому обрыву, под которым глухо шумела во тьме река, сильно разбавленная технологическими отбросами и потому в черте города никогда не замерзавшая.

«Глубина тут метров десять, — думал он. — Как говорится, концы в воду. Кто его, беспаспортного, искать будет».

От реки пахло тиной и мазутом. Не доходя шагов десяти до обрыва, Клещов сбросил Борино тело на землю и стал торопливо его ощупывать.

«Так, в карманах спички, табачные крошки, какие-то бумажки, пробки. Все вон, чтоб никаких следов. Кеды, лыжный костюм — в этом я его и подобрал. Трусы мои, но в таких трусах полстраны ходит. Больше ничего нет».

Почему-то Клещов пожалел вдруг, что так и не справил Боре приличной одежды, успел только подарить несколько пар носков и кое-что из старого белья.

«Кажется, все! Не мешало бы еще камень на шею. Впрочем, сойдет и так. Тут на дне всякой проволоки больше, чем на линии Маннергейма. Бог даст, зацепится».

— Ну, прощай, — сказал он. — Видит Бог, не хотел я! Так получилось.

— О-о-о! — тонко и жалобно простонал Боря. — О-о-о! Голова-а-а!

Зубы Клещова клацнули. Он присел, ухватил Борю за щиколотки и, по-рачьи пятясь, поволок к краю обрыва.

Дико, истошно орали немногочисленные, а потому необыкновенно наглые петухи.

Вот-вот на улицах должны были появиться первые прохожие.

«Дотащу до ближайшего телефона-автомата, вызову неотложку, его оставлю возле будки, а сам смоюсь», — решил Клещов.

Он до сих пор не мог понять, почему не исполнил задуманного, почему в самый последний момент, когда голова Бори уже свешивалась над пропастью, куда более темной, чем окружавшая их ночь, а по склону обрыва застучали запрыгали, уносясь к воде, сбитые камешки, в его собственных руках не хватило силы на один-единственный, последний толчок… То ли кишка тонка оказалась, то ли причиной был сам Боря, тихо и даже как-то спокойно промолвивший вдруг: «Не надо в воду…

Боюсь… Лучше здесь добей… « — кто сейчас разберет. Факт оставался фактом — вместо того, чтобы пускать пузыри, Боря, вновь потерявший сознание, трясся сейчас на закорках Клещова. Телефонная будка встретила их зиянием расколотых стекол. Дверь отсутствовала напрочь, точно так же, как и трубка, вместо которой торчал короткий, разлохмаченный обрывок шнура.

Следующий переговорный пункт находился в километре отсюда, напротив здания милиции.

«Брошу здесь, кто-нибудь подберет, — подумал Клещов. Тыльной стороной ладони он попытался утереть пот, а вышло — размазал по лицу липкую и холодную чужую кровь.