ГВИДО : То есть достичь примерно вашего уровня безупречности …

СТЕФАН : Ну, в общем … Когда мы сможем обсудить следующие этапы?

ГВИДО: Своевременно.

СТЕФАН : К слову, своевременность как понятие не вполне меня удовлетворяет.

ГВИДО : Готов согласиться, в нем есть некоторая расплывчатость.

СТЕФАН : Излишняя, на мой взгляд. Она вредит стабильности, правда?

ГВИДО : Гвианец тоже должен внести свою лепту. А вот и он.

Входит Мишель.

МИШЕЛЬ: А, вы оба здесь… Не помешал я вашим камланьям?

ГВИДО : Ваше святейшество, о чем вы? В ожидании вас мы беседовали о необходимости баланса между теологией и каноническим правом. Но теперь вы с нами, и наши дискуссии можно отложить до срока. Без малейшего ущерба.

СТЕФАН : Ваше святейшество, позвольте мне адресовать вам самые искренние поздравления.

ГВИДО: Мои пожелания успехов, такие же искренние, да пребудут с вами, ваше Святейшество.

МИШЕЛЬ : Рад констатировать ваше единство и равную искренность. (Довольно продолжительная пауза). Значит, вот оно. Место преображения.

ГВИДО : Да, ваше святейшество, именно сюда каждый новый понтифик приходит выбрать себе белую сутану.

СТЕФАН : Модели в шкафу. Дом Гамарелли поставляет нам три размера: « small », « medium » и « large ». Они обязаны действовать таким образом. А как иначе, они же не знают размеров будущего папы. Для вас, думается, подойдет « medium ». Не слишком большой, не слишком маленький.

ГВИДО: Ваше святейшество равно далеки от крайностей.

МИШЕЛЬ: Неужели вы уже знаете мои размеры?

ГВИДО: Средний – вполне пристойный размер.

МИШЕЛЬ : Некоторые вполне пристойные вещи кажутся мне сомнительными.

СТЕФАН : Ваши сомнения, смущение – вполне нормальны. Вы еще наплачетесь.

МИШЕЛЬ : Какого черта?

СТЕФАН (шокирован): Ваше святейшество! (Берет себя в руки) Такова традиция. На том самом месте, где вы находитесь в данный момент, у меня на глазах рыдали оба ваших предшественника. Да, именно здесь. Плакали как невинные дети, – в этой ризнице, которая не случайно зовется «комнатой слез».

ГВИДО : И на моих глазах тоже.

МИШЕЛЬ : Правда ? Что ж, им это не сильно помогло.

СТЕФАН : Рано они нас покинули.

МИШЕЛЬ : Мне тоже так кажется.

ГВИДО : Вполне искренне желаю, чтобы новый папа не пополнил собой Святую троицу.

МИШЕЛЬ : Всегда поражает ваше ловкое владение цифрами. Кстати о цифрах: как вы расцениваете мой результат на выборах?

ГВИДО : 81 голос из 120 ?

МИШЕЛЬ : Да.

ГВИДО : После 42 тура голосования ?

МИШЕЛЬ : Точно.

ГВИДО : Блестящая победа.

МИШЕЛЬ (обращается к Стефану) : А вы что скажете?

СТЕФАН : Обнадеживающий результат.

МИШЕЛЬ : Благодарю вас за откровенный анализ.

ГВИДО : Выборы, знаете ли, штука сложная. Во время туров голосования лидеры просто топят друг друга. Не в открытую, конечно, но со всей страстью. Бывают жертвы, знаете ли.

МИШЕЛЬ : Во время выборов умирают реже, чем после. По крайней мере, в нашей среде.

ГВИДО : Ну, вы меня поняли. Но иногда фавориты нейтрализуют друг друга, наступает равновесие… И тогда может появиться аутсайдер, и тогда вокруг его кандидатуры складывается определенный консенсус.

МИШЕЛЬ : Как в моем случае …

ГВИДО : Да.

МИШЕЛЬ : Золотые слова.

СТЕФАН : Господь на этот раз указал на вас. Здесь, в этой ризнице, вы должны возложить на себя миссию. Как и все понтифики, ваши предшественники. Вас ждет одиночество …

МИШЕЛЬ (прерывает его) : Не полное.

ГВИДО : По крайней мере, теперь вы более одиноки, чем когда-либо, и это навсегда. Здесь нет тайны. У каждого папы – одно и то же … Он ощущает здесь гнет, – тяжелый, невыносимый, нечеловеческий: бремя предстоящей миссии. И по традиции должен поплакать.

СТЕФАН: Надо выплакаться как следует и станет легче.

ГВИДО: Вот именно, а затем он надевает непорочно-белую ризу и твердо становится во главе Господней Церкви. Лучше бы вам поплакать. Не сдерживайте чувств.

МИШЕЛЬ : Вы кардиналы или психологи?

ГВИДО : Одно другому не мешает. (Пауза). Даже наоборот.

МИШЕЛЬ : Я в курсе. Но, видите ли, я что-то не особо настроен плакать. Тем более здесь, вдали от дома. На стороне. Чуть не сказал: на чужбине.

ГВИДО : Что вы, ваше святейшество, вы окружены друзьями. Конечно, вы не знаете Рима, не знаете курии. Накопленный вами опыт, конечно, прекрасен, но он касается работы в Южной Америке. В Гвиане. Во французской, конечно, но все-таки Гвиане. Вдали от власти. Но средоточие власти, ее сердце находится именно здесь, в Риме. Вы увидите, это сердце округло, гладко, гармонично. Без каких-либо шероховатостей.