Такое надо осуществлять под соответствующий антураж, любуясь пасторалью ветхозаветной, глупенькими задастыми пастушками с обязательным румянцем до ушей. Рядом пусть лениво копошатся беспечные свинки-коровки на уходящих за горизонт заливных лугах. А все вокруг друг с другом здороваются, искренне на слово верят, а к соседям в гости запросто заглядывают – без приглашения. Любой банк считай, что проходной двор – открыт всем желающим. Ну, это так, если образно.

Влезть в их центральный банк я и сам теперь могу в любое время. По хотению собственного желания. Наш-то прогресс в этом деле далеко их обскакал. Просто глаза закрываю и сразу представляю, как многими десятилетиями спокойно живёт себе этот тихий мирный уголок, а потом я, весь такой просвещённый, появлюсь и, «алес капут всем кирдык» – сметаю антикварную паутину с их древних процессоров! Трепещите, моя мрачная тень опускается на столицу!

Ширмач клялся и божился, что они вообще до сих пор ангтеками свои деревянные потолки коптят. И ни о чём другом не помышляют.

Главное, долго потом там не задерживаться и не почивать на заслуженных лаврах. В смысле не уходить в загул по местным кабакам и полулегальным вертепам, как с некоторыми случается. Даже если это натуральный Дикий запад – был у нас такой популярный аттракцион когда-то.

Но на такие случаи разные жизненные правила давно выработаны. Железобетонные, как говорили в седую старину.

«Не расслабляйся где работаешь, не работай где расслабляешься».

«Обчистил в своём доме гостей – не соберёшь костей».

«Лишнего желать – бабок не видать» …

Там ещё много разного да полезного. Вокруг ведь зависть, что твой венерианский вирус, что от лобковой пиявки – распространяется мгновенно, а ведь ничем, кроме деструктора, не излечим. Тут почти так же. Раз – и все вдруг разом начинают смесь из услышанного, увиденного и придуманного активно сливать в сеть с мельчайшими подробностями. Особенно собутыльники или платные ублажательницы. Себе авторитет набивают. А у нас после такого даже самые успешные карьеры летят под зад, сплющенный в тяжёлых думах.

«В скачке излишеств избегай – винтуй прямой дорогой в рай!».

«Сапой вход, быстрый отход – только так чистят народ».

Это опять из тех наших правил. Вроде всё примитивно и просто, а любое отклонение заканчивается казённым воздержанием.

Ну и понеслась моя подготовка. Вложился я в поездку немеряно. Даже ботву с досады не раз клочьями месил. Но навар ожидался выше крыши. Да такой, что даже мою крышу перетряхнуло и слегка перекосило.

Пришлось срочно сворачивать текущие дела и полюбовно утрясать некоторые вопросы. Почти четыре месяца угробил. Иначе никак. Заказчики не поймут. Надёжные барыги в упор признавать перестанут. И статус в обществе понизится.

Только потом, хоть и с трудом, но удалось по-быстрому раскидать по шпингалетам разную отстойную мелочёвку. С потерями – не без этого.

Только тогда принялся за свой внешний вид. Я и сам по себе не плох, но тут нужен определённый типаж. Который потом в историю войдёт. Не человек, а живая легенда. В меру обаятельный, в меру внушающий трепет. Отщепенец из приличного общества.

Я голову долго ломал, а потом взял и скопировал одного актёра из очень-очень старой мыльной оперы.

Настала пора рвать когти в этот рукав Ориона. А он худо-бедно от нашего Млечного Пути аж в 400 парсеках, а это не малые 1.300 световых лет. Пересадок уйма. Между морозилками скука в пути неописуемая. Одно время «труба» немного скрашивала, но потом стала раздражать.

Да и кому такое вообще понравиться может? Очнулся, глаза продрал, выполз на свет. Пока к новому кораблю доставят, мутильник вроде немного отпустит. Но не успеешь спокойно перекусить, а потом присесть и окунуться в изумительный мир великих битв или там низменных похождений, как тебя сразу тормошат – очередная морозилка. Как один мой кореш всегда говорил: «Отдыхаем хорошо, только устаём очень».

На последнем, очень коротком перегоне, я взбеленился и доплатил за «живой» перелёт. Просто сил никаких не осталось эти издевательства над организмом терпеть.

И тут я попал в крутой замес. Потерял голову от смешливой рыжей стюардессы. Из тех самых мест, куда собрался. Да так попал, что про весь окружающий мир забыл. Никогда бы в такое не поверил. Привык в реале сначала оплатить, а только потом капризный живой суррогат получить во временное пользование.

А здесь просто заболевание какое-то. Не успел разместиться в каюте, как позвал стюардессу. Уже сам не помню зачем. Просто по приколу, наверно. Она вошла, как солнечный свет в каюту занесла. Пухленький ротик чуть приоткрыла, а сказать ничего не может. Стоит вся бледная, глазища свои зелёные на пол-лица распахнула и с меня не сводит. Я на неё тоже уставился, а сам тоже ни слова выдавить не могу. Столбняк напал. Или молнией какой сразило. Обоих наповал. Что с ней не знаю, а такую я только в мечтах себе представлял. Но только тайком от всех.

Так и стояли неизвестно сколько времени. А потом она головой резко встряхнула, золотую бурю в каюте подняв, и раз, этак медленно-медленно опустилась на колени. И руки сложила молитвенно.

– Эпона мать, богиня семейного очага! Грезила, но не верила. Прости меня, за это. И за то прости, что я… но лучше осемь раз разок – чтоб замаливать порок.

После этого легко вскочила, положила мне руки на плечи и три раза легонько куснула за мою левую мочку уха, трижды коснулась губами кончика носа, а затем трижды покусала правую.