Инисмей стоял над телом отца, безмолвно опустив голову. Зореславич окинул взглядом собравшихся. Заметил угрюмое лицо Умабия, хитрую ухмылку Роксага. А что скажут знатнейшие роды аорсов, когда соберутся в Мадиркан-де? Разжечь в Сарматии усобицу на радость Риму и Братству Тьмы? Не на то он зовётся Солнце-Царём. Подняв меч и Огненную Чашу, Ардагаст громко возгласил:

— Инисмей — великий царь! Слава Инисмею, сыну Фарзоя!

Радость и печаль вместе пришли на Тясмин. Вернулся ещё до Нового года, до Щедрого вечера царь Ардагаст с дружиной. Вернулись все его главные храбры. Но больше половины ушедших летом в поход навсегда остались в бескрайних просторах от Днепра до Ледяного моря. Вместо них пришли люди из доброго десятка неведомых прежде племён. Но никого из них не сочли чужаком: все они стали росами. Мало кто вернулся из дружины Андака. Князя одни славили чуть ли не наравне с Ардагастом, другие проклинали за погубленное войско. Сам же князь первым делом ещё с дороги послал сватов к Милуше, дочери Добромира, и был радушно встречен знатными венедами.

Красивейшие девушки и женщины во главе с Добряной встретили царя песнями и хлебом-солью. Ардагаст спрыгнул с коня, крепко обнял младшую царицу.

— Вернулся, родимый! Скажи хоть, надолго?

— Надолго! До конца Святок. Потом — в Мадирканд, на выборы великого царя. Хон, там и так знают, за кого росы. Потом — на север, в полюдье. А в березозоле [39] , как всегда, вернусь. — Он заметил слёзы в её глазах. — Намучилась, верно, из-за меня? Ну, заковал меня Фарзой. А теперь вот и самого Фарзоя нет...

— Да разве ты мог иначе? Не по правде?

— И верно! Я бы тогда и на Тясмин явиться не посмел.

Вот и белая мазанка под камышом. Резные ворота со знаками Солнца и царской тамгой, крыльцо с резными же столбами, похожими на коринфские колонны. Весело потрескивают дрова в очаге, обильно накрыт стол. С божницы знакомо улыбается златоусый, златоволосый Даждьбог, похожий на хозяина дома. Ардагаст с Ларишкой сняли пояса с оружием, сбросили башлыки, тёплые кафтаны, оставшись в вышитых сорочках: вышивать тохарка тоже умела — причудливо, по-восточному. Тут они с Добряной многое переняли друг у друга.

А к ним уже бежали, радостно смеясь, отталкивая друг друга, дети.

— Тётя! А где мой ножик? На Золотой горе? — спросил Ардафарн.

— Ещё дальше: у самого Даждьбога на Белом острове. А ты, наследник, как без меня управлялся?

— А мы с Валамиром всех троих Андаковичей побили. Они перед Рождеством, как в селе смута была, хотели Доброслава побить. А ещё они тебя и маму Ларишку плохими словами ругали и кричали, что вас Фарзой в темницу посадит, к крысам.

— Проучили их — и ладно. Только зря не обижайте, они теперь сироты.

— У них скоро мачеха будет. Тётя Милуша! — поспешила поделиться новостью одна из царевен.

Ардагаст развернул шкуру белого медведя:

— Угадайте, что за зверь?

— А белых медведей не бывает, — озадаченно произнёс Доброслав.

— У нас в Скифии всё бывает, только поискать надо.

Зореславич бросил шкуру на пол и растянулся на ней, привалившись спиной к стене. Обе женщины устроились рядом, прижавшись к нему, а дети затеяли весёлую возню друг с другом и со взрослыми.

— Эх! До края света дошёл и ещё дальше, всякие чудеса видел, а лучше нашего дома ничего не нашёл.

Ардагасту, царю росов и венедов, было всего двадцать девять лет.

Анахита — великое женское божество, богиня воды, солнца, плодородия, войны (иран.).

Аорсбараг (Белый Всадник) [40] — бог воинов-мужчин (сарм.). Соответствует Яриле.

Артимпаса — богиня любви и войны (скифо-сарм.). Соответствует Моране и Яге.

Ахриман — бог тьмы и зла (иран.). Соответствует Чернобогу.

Белбог — см. Род.

Ваю — бог ветра и смерти (иран.).

Велес — бог луны, супруг Солнца (Лады) [41] , праотец богов, отец Белбога-Рода и Чернобога, бог животных, плодородия, магии, поэзии (слав.).

Войпель — бог северного ветра (коми).

Гойтосир — бог солнца (скифо-сарм.). См. Митра, Михр.

Даждьбог — бог солнца, первый царь людей, сын Сварога и Лады, супруг Мораны (слав.). Соответствует сарматскому Хорсу и скифскому Колаксаю.

Девана — богиня охоты, дочь Перуна (слав.).