Шрифт:
Алексей Цвелик
Я познакомился с отцом Александром то ли в 83-м, то ли в 84-м году. Демонизм советской власти и человеконенавистническая сущность её идеологии были мучительно очевидны для меня. Христианство, философские аспекты которого были для меня весьма привлекательны, представлялось мне тогда, как и сейчас, единственным не половинчатым, а радикальным ответом этому кошмару. В то же время как учёного меня мучил вопрос о совместимости рационализма науки и, как мне тогда казалось, иррационализма веры. Делу совсем не помогало знакомство с женой одного моего друга, ставшей истово верующей. Слушая её, я погружался в какой-то мрак, где я под угрозой вечных мук должен был постоянно насиловать свой разум. Неужели вот это, этот мрак, и есть реальное христианство, думал я. Перспектива обменять одну форму демонизма на другую меня совсем не привлекала. Я поделился своими печалями с моим другом Сашей Орловым (сыном великого Юрия Фёдоровича [13] ), и он посоветовал мне поехать в Новую Деревню к отцу Александру Меню.
13
Юрий Фёдорович Орлов (р. 1924) – физик, участник диссидентского движения. Основатель и первый руководитель Московской Хельсинкской группы – старейшей из ныне существующих в России правозащитных организаций.
Я встретил вдохновенного, весёлого и бесстрашного человека, в котором не было никакого мрака и уныния. Не было в нём и мечтательности, он имел весьма трезвый взгляд на вещи и хорошо знал людей. При этом он был открыт людям и радовался общению с ними. Как сейчас помню первую минуту нашего знакомства. Был солнечный июльский день, и отец Александр поливал цветы около храма. Я сразу начал с самого главного: «Я учёный и сомневаюсь, можно ли совместить науку с верой в Бога». «А я вот испытываю не меньшее благоговение, когда смотрю в микроскоп, чем когда молюсь в этом храме», – ответил мне отец Александр (он был по образованию биолог). На меня эти слова и непринуждённая манера, с которой они были сказаны, произвели неизгладимое впечатление. Я стал прихожанином отца Александра и оставался им до 1989 года, года своего отъезда.
Регина Чертова
Первый раз я увидела отца Александра в 1980 году на встрече группы общения, проходившей на квартире у Заваловых. Моя дочь Наташа в это время училась на втором курсе МИФИ. Физику там преподавал Владимир Николаевич Лихачёв, он организовал эту группу, куда вошла и Наташа. Вопросы религии интересовали дочь, когда она училась в школе. Несколько раз она посещала приход отца Димитрия Дудко, про которого было известно, что он не слишком лояльно относится к власти, поэтому поездки к нему представлялись мне опасными. Я очень тревожилась за Наташу и была против этих посещений. Владимир Николаевич и Наташа пригласили меня на встречу молитвенной группы, чтобы я убедилась в том, что вопросы политики там не обсуждаются, и, следовательно, у меня нет оснований для беспокойства.
В этот раз на встрече присутствовал отец Александр. В то время я очень мало знала о нём. Помню, первое впечатление о нём было как о красивом и приятном человеке, прекрасном рассказчике. Он вёл себя настолько просто, приветливо и дружелюбно, что я даже не почувствовала, какого громадного масштаба личность передо мной, а если бы поняла, то, наверное, побоялась бы вступить с ним в полемику и показать свою полную невежественность в вопросах религии. Помню, я тогда с жаром доказывала, что не обязательно верить в Бога, чтобы быть праведным человеком, и, наоборот, часто верующие совершают неблаговидные поступки. В качестве примера я приводила поведение своей бывшей соседки по коммунальной квартире тёти Зины, которая в годы войны, чтобы прокормить своих двух малолетних детей, работала в вагоне-ресторане поезда дальнего следования. В то время продукты в стране были в огромном дефиците, и задача тети Зины состояла в том, чтобы как можно больше еды урвать для себя, обманывая посетителей ресторана. Перед каждой поездкой она молилась сама и обучила свою маленькую дочь молитве о том, чтобы Бог помог как можно больше еды привезти домой. Мне казалось недопустимым просить у Бога помощи, по существу, в воровстве, и я возмущалась поведением тёти Зины.
Вспоминая этот разговор сейчас, я испытываю стыд за то, что посмела с отцом Александром обо всём этом говорить, но тогда он настолько терпеливо и дружелюбно со мной беседовал, что я не почувствовала никакого стеснения. Сама встреча группы показалась мне интересной, люди симпатичными, атмосфера – тёплой и приятной, и волноваться за Наташу я перестала.
Людмила Чиркова
Первая моя встреча с отцом Александром Менем состоялась в мае 1989 года. Я тогда приехала в Москву для обследования в клинике Фёдорова. Но была у моей поездки и вторая цель, вероятно, более важная для меня – встреча с отцом Александром.
Через несколько дней после моего прибытия в столицу, по предварительной договорённости, мои друзья Сергей и Лена (Бессарабские. – Ю.П.) забирают меня и везут на своей машине к какому-то Дому культуры, где батюшка выступает с лекцией. Его день был расписан по минутам, и свободного времени, которое он мог бы выделить на беседу со мной, практически не оставалось. Вот мои друзья и придумали, что они забирают отца Александра с лекции и везут на своей машине в Новую Деревню к вечерней службе. И за то время, пока туда едем, мы сможем поговорить.
Подъехали мы к этому клубу к окончанию лекции. Стоим, ждём. Вот начали выходить люди из здания. Сейчас должен выйти отец Александр. Но его всё нет и нет… Мои друзья начинают волноваться: «Мы можем не успеть к вечерней службе…» Лена не выдержала, пошла сама в ДК искать батюшку. А Сергей говорит: «Это его задерживают слушатели своими вопросами».
Наконец выходит Лена, с ней – Мария Витальевна (Тепнина. – Ю.П.). И далеко позади них еле-еле продвигается в нашу сторону батюшка, окружённый толпой вопрошающих… А он старается ответить каждому и пытается при этом идти к машине, где уже сидит Мария Витальевна и я, а возле открытых дверок стоят, как часовые, Сергей и Лена. Наконец отец Александр произносит в толпу: «Прошу прощения, но меня ждут». И уже не обращая внимания на вопрошающих, садится в машину.
До этой встречи с отцом Александром я никогда не видела его и представляла себе внушительного роста священника с каким-то строгим выражением лица. А тут увидела пожилого (как мне тогда казалось), невысокого и очень простого батюшку, который с самого первого мгновения так располагал к себе, будто мы давным-давно с ним знакомы. Такая теплота и доброжелательность были в его глазах, что возникало ощущение, что это именно ко мне он так спешил, только меня хочет слушать сейчас, что ему действительно интересно и важно всё, что я хочу ему сказать. Его обращённый ко мне взгляд излучал такое внимание и участие, такую любовь, каких я не видела ни до того, ни после.