Редигер, работающий сейчас в Университете Вашингтона в городе Сент-Луис, не ставил себе задачей в очередной раз указать на пробелы в культурных познаниях студентов. Его интересовала человеческая память, и он обнаружил высокую вариативность показателей запоминаемости каждого отдельного президента. Практически все назвали Вашингтона, Линкольна и несколько совсем недавних имен. Мало кто (менее 20 %) вспомнил не особо известных президентов вроде Джона Тайлера и Честера Артура.

Конечно, вы можете возразить, что некоторые президенты действительно более значимы и помнить о них важнее. Это как в бейсболе. Мы помним легендарных игроков вроде Тая Кобба и Бейба Рута плюс еще многих современных, а остальных – забываем. Но Редигер построил график, который заставляет в этом усомниться. На нем президенты расставлены в хронологическом порядке (ось x) и отображена кривая по показателям их запоминаемости (ось y) от 0 до 100 %. Получился, грубо говоря, U-образный график. Студентам лучше запомнились несколько первых президентов и несколько самых недавних. Между этими двумя полюсами распростерлась глубокая пропасть забвения, с одним лишь заметным исключением: Линкольна вспоминали очень охотно (U-образная кривая на самом деле походила на W, у которой нижние углы сглажены).

Генри Редигер и Роберт Краудер увидели в этом проявление «эффекта края»: из расположенного в ряд заучиваемого материала элементы, находящиеся в начале и в конце, запоминаются лучше. Хуже всего вспоминаются элементы, расположенные чуть дальше середины ряда. В 2015 г. в забвении оказались Ратерфорд Хейс, Джеймс Гарфилд, Честер Артур.

Конечно, в любом списке найдутся элементы, которые будут запоминаться лучше вне зависимости от их позиции в списке. Линкольн выиграл войну, которая разделила, а затем вновь объединила нацию. Он отменил рабство, поступок, которым не перестают восхищаться и о котором продолжают говорить. О трагических обстоятельствах его убийства в театре рассказывают каждому школьнику. Несложно понять, почему имя Линкольна противоречит эффекту края. Гораздо интереснее то, что нескольких президентов до и после него также помнят гораздо лучше, чем можно было бы ожидать; эффект ореола особенно благоприятно сказался на следующих за Линкольном Эндрю Джонсоне и Улиссе Гранте.

В эксперименте с именами президентов Редигер получает схожие результаты вот уже сорок с лишним лет, разве что всё новые президенты переходят в забвение. В 2014 г. Редигер и К. А. Десото пригласили для участия в эксперименте взрослых людей всех возрастных групп и обнаружили, что возрастной фактор имеет большое значение: президента вспоминают гораздо реже, если не жили при его правлении. Среди представителей поколения Х – те, кто родился от начала 1960-х до начала 1980-х гг., – Эйзенхауэра назвали менее четверти испытуемых. Дело не в том, что они никогда об Эйзенхауэре не слышали; просто, когда сосредоточенно вспоминали президентов США, Эйзенхауэр на ум не пришел. Становится ясно, как последующие поколения будут думать об Эйзенхауэре – или, точнее, как они не будут думать о нем.

Похоже, что постепенное забывание президентов – явление предсказуемое. К 2040 г., по прогнозу Редигера, вспомнить Линдона Джонсона, Ричарда Никсона и Джимми Картера сможет менее четверти населения. Можно вообразить, что некоторые президенты вроде Линкольна становятся исключениями, но обычно это не так. Редигер начал свое исследование во времена Уотергейтского скандала. Тогда ему казалось, что Джеральд Форд, став первым президентом, которого на этот пост не выбрали, а назначили, раз и навсегда вошел в историю и накрепко запечатлелся в памяти. Теперь же обстоятельства его прихода к власти мало что значат, и Форд вполне предсказуемо оказался в забвении. После того как Редигер упомянул этот факт в интервью, с ним связался представитель Президентской библиотеки и музея Джеральда Р. Форда в городе Анн-Арборе и сообщил, что посетителей у них все меньше и меньше, поинтересовавшись, есть ли у Редигера на этот счет какие-нибудь идеи [81] .

В Белойтском колледже, где с 1998 г. ежегодно публикуется список, отражающий состояние фоновых знаний первокурсников, деликатно предупреждают преподавателей, что культурные аллюзии давних лет ни о чем не скажут новому поколению студентов. Абитуриенты 2016 г. «никогда не покупали бумажный билет на самолет… Роберта Де Ниро они воспринимают как много повидавшего тестя Грега Факера, а не как Вито Корлеоне или Джимми Конвея» [82] .

Даже преподавание истории должно до некоторой степени подстраиваться под скоротечную память молодежи. Историки спорят о том, что считать актуальным, а что из учебного плана можно убрать. Однако между историей культуры и ностальгией нет отчетливых границ. Нужно ли молодым людям знать, кто такая Билли Холидей? Граучо Маркс? Аль Капоне?

На такие периоды нашей жизни, как молодость и отрочество, приходится несоразмерно много воспоминаний. Свойство хорошо помнить события, произошедшие в возрасте примерно от 10 до 30 лет, называется пиком воспоминаний. К ним относятся радости и горести подросткового периода, школьных и университетских лет, первой любви, первого места работы и первого опыта самостоятельной жизни вдали от родительского дома. И наоборот – мы совсем ничего не помним о младенчестве и очень мало из раннего детства. Людям средних лет помнится относительно мало из того, что приключилось на просторах необъятной долины памяти после 30 и до недавнего времени. Таким образом, на собственную жизнь мы не можем посмотреть объективно. Решающими оказываются события двух десятков лет, причем случившиеся в тот период жизни, на который нацелены рекламные кампании.

Датские психологи Джонатан Коппел и Дорте Бернтсен обнаружили, что эффект пика воспоминаний распространяется также и на события мирового масштаба [83] . Люди чаще вспоминают то, что слышали в новостях в возрасте примерно от 10 до 30 лет. Не факт, что лучше всего помнят Вудсток те, кто так и не попал на него, но нет сомнений, что, когда он проводился, они были именно в таком возрасте.

В моем историческом исследовании принимала участие взрослая аудитория: от 20 до 70 лет. У 20-летних участников как раз наступил самый расцвет периода крепкой памяти. У 70-летних – этот период случился 40–60 лет назад. То есть вполне можно было ожидать от этой выборочной группы относительно ясных воспоминаний о событиях, уходящих в прошлое на 60 лет назад. Кстати, на «память настоящего» отводится почти половина шкалы субъективного времени, а все остальное сжимается и занимает другую половину.