– Малый принесет славу своему народу и много хлопот гуронам, — сказал Соколиный Глаз, глядя на след с таким восхищением, с каким посмотрел бы любой естествоиспытатель на клык мамонта или ребро мастодонта.— Но это след не индейца! Нога слишком упирается на пяту, и носки слишком четырехугольны, словно какой-нибудь французский танцор подбодрял своих соплеменников... Беги назад, Ункас, и принеси мне мерку ноги певца. Ты найдешь прекрасный отпечаток ее как раз против вон той скалы.

Пока юноша исполнял поручение, разведчик и Чингачгук внимательно рассматривали следы. Размеры вполне подходили, и Соколиный Глаз, не колеблясь, объявил, что это след ног Давида, которого опять заставили сменить сапоги на мокасины.

– Теперь я могу прочесть все так ясно, как если бы сам видел все проделки Хитрой Лисицы, — прибавил он. — Так как главные достоинства певца заключаются в его глотке и ногах, то его пустили первым, а остальные прошли по его следам.

– Но, — воскликнул Дункан, — я не вижу следов!..

– Маленьких следов слабых женщин? — перебил его разведчик. — Плут нашел способ переправить их, надеясь, что таким образом собьет преследователей со следа. Готов прозакладывать свою жизнь, что мы увидим следы их хорошеньких ножек через несколько десятков футов.

Весь отряд пошел вдоль ручейка, тревожно вглядываясь в следы.

Вода скоро вернулась в свое русло, но жители лесов спокойно рассматривали почву с обеих сторон ручья, уверенные в том, что следы находятся под водой. Прошли более полумили до того места, где струился ручеек, как раз у основания большого сухого утеса. Тут путники остановились, чтобы убедиться, покинул ли гурон воду.

Счастье благоприятствовало им. Живой, деятельный Ункас скоро нашел след ноги на клочке мха, куда, по-видимому, нечаянно ступил один из индейцев. Он прошел по направлению, указанному примятым мхом, вошел в соседнюю чащу и напал на такой же свежий и ясный след, как тот, по которому они шли до источника. Новый громкий крик возвестил товарищам об удаче юноши, и поиски сразу закончились.

– Да, это было задумано дельно, как подобает индейцам,— сказал разведчик, когда все собрались вокруг этого места.

– Пойдем мы дальше? — спросил Хейворд.

– Не спешите. Мы знаем наш путь, но надо все же хорошенько исследовать положение вещей. Все ясно, кроме одного: как удалось плуту переправить женщин вдоль ручья? Даже гурон не допустил бы, чтобы их ноги касались воды.

– Не поможет ли это выяснить затруднение? — сказал Хейворд, указывая на подобие носилок, грубо сделанных из ветвей, перевязанных лыком и, очевидно, брошенных за ненадобностью.

– Все понятно! — с восторгом крикнул Соколиный Глаз. — Плуты потратили по крайней мере несколько часов, чтобы устроить такую штуку, которая заставила бы потерять их след. Мне случалось видеть, как они теряли целые дни на подобные штуки и с таким же результатом. Вот три пары мокасинов и две пары маленьких ног. Удивительно, как человеческое существо может ходить на таких маленьких ногах! Дай-ка мне кожаный ремень, Ункас, чтобы смерить длину этой ноги... Господи боже мой! Не больше ноги ребенка, а ведь девушки высоки и статны...

– Нежные ноги моих дочерей не созданы для таких мучений, — сказал Мунро, смотря с отцовской любовью на легкие отпечатки ног. — Боюсь, мы найдем их едва живыми.

– Этого нечего бояться, — возразил разведчик, покачивая головой: — походка твердая и прямая, хотя и довольно мелкая. Взгляните: пятка еле дотрагивалась до земли. А вот тут темноволосая перепрыгнула с корня на корень. Нет, нет, насколько я вижу, ни одна из них не обессилела. Вот у певца начали болеть ноги, он устал; это ясно видно по его следам. Видите, вот тут он поскользнулся; здесь шел, широко расставив ноги, и споткнулся; а тут опять шел словно на лыжах. Да, да, человек, который постоянно пускает в дело глотку, не может хорошо владеть своими ногами.

Благодаря всем этим неоспоримым доказательствам опытный житель лесов дошел до истины почти с такой уверенностью и точностью, словно сам был свидетелем этих событий. Путники, ободренные этими заверениями и удовлетворенные такими ясными и в то же время простыми доводами, присели, чтобы наскоро поесть, и затем отправились дальше.

Разведчик бросил взгляд на солнце, которое уже садилось, и пошел вперед с быстротой, заставившей Хейворда и Мунро напрячь все силы. Теперь их дорога шла лощиной, о которой уже говорилось раньше. Движение преследователей было уверенное, так как тут гуроны даже не пробовали скрывать свои следы. Однако менее чем через час Соколиный Глаз значительно сбавил шаг; он то и дело поглядывал то в одну, то в другую сторону, как будто чувствовал приближающуюся опасность. Наконец он остановился, поджидая остальных.

– Я чую гуронов, — сказал он. — Там видно небо сквозь верхушки деревьев, и мы подходим слишком близко к их лагерю... Сагамор, иди со стороны горы, Ункас пойдет налево вдоль ручья, а я попробую идти по следу. Если случится что-нибудь, три раза каркнет ворон. Я видел одну из этих птиц, летавшую как раз над сухим дубом, — вот еще один признак, что мы подходим к лагерю.

Индейцы, ничего не ответив, отправились каждый в свою сторону, а Соколиный Глаз с обоими джентльменами пошел осторожно вперед. Хейворд вскоре присоединился к проводнику; он горел желанием поскорее взглянуть на врагов. Разведчик велел ему пробраться к опушке леса и дожидаться там его прихода, так как он хотел исследовать некоторые подозрительные признаки в стороне. Дункан повиновался и вскоре очутился на таком месте, откуда перед ним открылось совершенно новое для него зрелище.