– Дядя, а дядя, у меня рука слиплась, помой, пожалуйста, не то мамка уши надерет!

С одной стороны, жалко мальчонку, а с другой, времени – в обрез, но малец так умоляюще тряс ладошкой, что пришлось тащить его к фонтану. Через несколько минут с мальчиком все было в порядке, зато красавица с косами, словно сквозь землю провалилась. Разочарованный произошедшим, он молча поплелся в часть.

Ночью Богдану приснился сон, будто идет он по улице, а перед ним – русоволосая девушка. Он ускоряет шаг, чтобы догнать незнакомку, но та, игриво махнув на прощание косами, снова бесследно исчезает.

Неделя прошла, как на взводе – и секунды не было, чтобы он не думал о девушке, тем более, до дембеля оставалось совсем ничего – чуть больше недели.

Еле дождавшись следующего выходного, Богдан решил во что бы то ни стало найти зазнобу. Целый день он бродил по аллеям парка, каждый раз кидаясь в сторону девичьего смеха, но тщетно. К вечеру, за несколько минут до окончания последней увольнительной, потеряв всякую надежду и запыхавшись от быстрого бега, он заскочил в чепок.

– Теть Галя, налейте стаканчик газировки! – крикнул на ходу, вытаскивая из кармана мелочь, и поправился: – Пожалуйста!

Из двери подсобки донеслось степенное:

– Во-первых, здравствуйте, молодой человек!..

– Здравствуйте! Вы?..

В кармане зазвонил телефон. Богдан прижал трубку к самому уху и даже немного присел, чтобы лучше слышать звонившего.

– Бодя, родненький, что там у вас творится? Радио и телевизор с самого утра разрываются от сообщений о нападениях на демонстрантов! Вас, что там, бьют? По вам стреляют? Скажи мне, Богдан, скажи, я должна знать! А ещё лучше – брось ты эту затею, езжай домой, дорогой, чует мое сердце – не к добру это!..

Трубка продолжала что-то кричать голосом жены, требуя немедленного возвращения, но он уже ничего не слышал – рядом медленно оседал его односельчанин…

А дальше все происходило, будто в другой реальности: упал, переворачиваясь в воздухе, телефон, уплыли в темноту силуэты людей, недавно стоящих вокруг, а вместо них, словно в старых фильмах про войну, появились вспышки от разрывов бомб, глубокие воронки в земле, горящие здания, протянутые из огня руки… И над всем этим – невыносимый смрад, и трупы, трупы, трупы… Горы трупов – взрослые вперемешку с детьми, с оторванными руками, ногами, обожженные, утыканные осколками снарядов, залитые кровью… Горы трупов, облепленных жирными зелеными мухами…

Так же неожиданно, как и появилась, картинка исчезла. Богдан очнулся. В голове стояла гулкая пустота, будто все содержимое из нее вынули, осталась лишь оболочка. Он оглянулся по сторонам – вокруг него бесновалась толпа. В каком-то диком экстазе люди высоко подпрыгивали, размахивая руками и широко открывая при этом рты…

"Почему нет звука? Что происходит?" Богдан перевел глаза дальше, нашел сцену… На ней тоже прыгали, дергались немые люди с искаженными ненавистью, застывшими, будто уродливые восковые маски, лицами. Неожиданно звук включился, и послышался невероятный рев нескольких тысяч глоток, в котором с трудом можно было разобрать: "Хто не скаче, той москаль!.. Хто не скаче…"

По спине ручьями сбегал холодный пот, пустота в голове наполнилась гнетущим чувством опасности, а во рту появилось неприятное ощущение, напоминающее смешанный вкус крови, дыма и еще… Было что-то еще… Что-то неуловимое, ускользающее, остающееся за гранью сознания… Это "что-то' нельзя было объяснить, нельзя было назвать, но именно его не хватало, чтобы сложилась полная картина происходящего. Мысли на этот счёт у него отсутствовали, да и вообще голова тупо отказывалась думать.

Внезапно просто под ногами зазвонил телефон. Богдан автоматически наклонился, провел по брусчатке рукой, но вместо зудящего аппарата рука коснулась чего-то липкого, неприятного, а потом, как вспышка, появился постоянно исчезающий элемент – запах смерти…

Он ещё раз посмотрел вокруг, но увиденное только усилило чувство тревоги и опасности, исходящее от окружающих его людей. Ему вдруг стало страшно, до жути страшно, будто он оказался один посреди ночи на кладбище… или там, где он совсем недавно был…

Если бы он знал тогда, если бы он мог предположить, чем закончатся невинные, казалось бы, "скачки" на Майдане, объединившие несоединимое настоящее и разъединившие соединенное несколько веков назад… Если бы он знал, что всего через несколько месяцев его сны, его кровавые видения, наполненные ужасом и кровью, напоминающие бред, начнут сбываться наяву, а запах смерти будет преследовать его, сопровождать каждый его шаг… Если бы он знал!..

А пока что события в центре Киева напоминали скоростной калейдоскоп, уследить за которым не было возможности: возникшие из ниоткуда автомобильные покрышки, бутылки с коктейлем Молотова, люди, прячущие лица под балаклавами… Прежде мирный, Майдан сейчас был похож на возмущенный муравейник – все куда-то бежали, спешили, суетились, кричали, требовали…

На первый взгляд, все происходило непроизвольно, спонтанно, но, приглядевшись, Богдан увидел четкий порядок, как и надлежит муравьиному жилищу: люди-муравьи послушно двигались в установленном направлении и так же послушно выполняли работу, навязанную им людьми в ярко-красных куртках, которые, в свою очередь, действовали больше личным примером, чем приказами.