Плохие идеи и загадочные происшествия.
<p align="right" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px;">
Но что там был за дивный край,
И кто их спас в ночи?
Не знаешь правды – не болтай,
А знаешь – помолчи.
Редьярд Киплинг «Баллада о заброшенном карьере»
Бежать в сторону доков – плохая идея. Он бы поделился этой мыслью с братом, если бы хватило дыхания. Но выбор был простой: или ты бежишь, или ты болтаешь. Шон сосредоточился на том, что важнее, и активнее заработал ногами, чтобы не отставать от вырвавшегося вперёд Каллума. Лёгкие горели огнём, в голове звенела только одна мысль: «Они сейчас поймают нас. Загонят к воде, как крыс, и поймают». Странно, что до сих пор не раздалось ни одного выстрела. Видимо, такие мелкие сошки, как они, не стоили того, чтобы расходовать патроны, вот гнать их по тёмному городу – это весело, на это они сгодились.
Да, бежать к заброшенным докам – очень плохая идея. Да и сама жизнь – затея так себе. Не стоило рождаться в Готэме и пытаться в нём выжить. Надо было сдаться сразу, сложить лапки и не спорить со злой судьбой. Но сейчас, когда позади уже не один десяток кварталов, останавливаться попросту глупо. Не то чтобы они на что-то надеялись, особенно когда их погнали к старому порту, где точно никого никогда не бывает. В трущобах у них с братом оставался хоть какой-то шанс, а теперь он таял с каждым ударом кроссовок о тротуар. Когда они свернули к полуразрушенным пакгаузам, преследователи даже слегка отстали, понимая, что жертвы уже никуда не денутся.
Готэм всегда был причудливым городом со своеобразной тягой к переменам. Районы, в которых раньше селились богачи, постепенно превращались в трущобы. Престижные кварталы становились кладбищами домов, которыми брезговали даже бродяги. Старый порт пришёл в упадок лет за пятьдесят до рождения Шона. Частные причалы для яхт закрылись первыми, потом ушли судовые компании и торговцы. Новый терминал построили достаточно далеко, так что и многочисленным складам больше не доставалось ни крошки товаров. Шон и Каллум в детстве среди этих развалин не играли – были не такими рисковыми, поэтому сейчас бежали, в буквальном смысле не представляя, куда их несут ноги. Вроде, впереди должен быть яхт-клуб, но вряд ли их там ждала красавица-яхта с поднятыми парусами. Максимум везения, на который они могли рассчитывать, заключался в том, что их только сильно изобьют, а не изобьют, сломают шеи и сбросят трупы в залив.
Шон хотел повернуть налево и попробовать спрятаться, но обогнавший его на пару корпусов Каллум рванул направо, к берегу. Это играло на руку преследователям, но разделяться – тоже очень плохая идея. Шон поднажал, сворачивая за угол, и чуть не полетел головой вперёд, врезавшись плечом в застывшего истуканом брата. Открывшееся за поворотом зрелище заставило замереть и его. На старом пирсе горели огни. Сотни огоньков танцевали в воздухе, отражаясь от тёмной поверхности воды. Звучала музыка, пахло чем-то сладким. Белоснежная скатерть свисала с накрытого стола до самых грязных досок, из серебряного ведёрка выглядывало горлышко бутылки. Один стул лежал на боку, второй устоял на ножках, но и с ним, похоже, не церемонились. Шон моргнул, а когда открыл глаза, на причале было темно и тихо – будто невероятная картина ему привиделась. Сзади приближались звуки погони, бежать дальше было некуда. В следующее мгновение Шон почувствовал, что летит, а потом его с размаху приложили о стену. Рядом вскрикнул Каллум, видимо, и с ним обошлись не лучше. Тяжёлая рука давила на спину, не давая обернуться и разглядеть, кто их поймал.
– Кто вы такие? И кто за вами гонится?
Мужской голос звучал так требовательно и властно, что Шону и в голову не пришло не ответить:
– Я Шон. Шон Маккена, а это мой брат Каллум. Мы торгуем хот-догами с лотка.
– И?
– Поставили его не в том месте. Платим за крышу Пёстрым Какаду, а попали на территорию Безумных Макак. Отдали всю дневную выручку, но им показалось, что этого мало.
– Какой-то идиотский зоопарк!
Теперь в голосе прорезался гнев, и Шон зажмурился, ожидая самого худшего.
– Хватит, перестань, ты пугаешь детей. Отпусти мальчика. Пусть посидит здесь, успокоится сам и успокоит брата. Это всё пустяки, не стоит даже переодеваться.
Шону показалось, что женщина улыбается. Её голос был ласковым и безмятежным, будто всё происходящее и в самом деле ерунда. Мужчина хмыкнул, рука со спины Шона исчезла. Шон обернулся и осмелился открыть глаза. Луна выбрала именно этот момент, чтобы появиться из-за облаков. В её неверном свете Шон увидел тех, кто показался ему ещё более нереальным, чем огни, музыка и накрытый стол на заброшенном причале.
Оба темноволосые, в элегантных вечерних нарядах: чёрный смокинг с белоснежной рубашкой, длинное платье на тонких бретелях. У мужчины были резкие черты лица, весьма подходящие к гневному требовательному голосу, и седина в волосах, хотя никто не осмелился бы назвать его старым. Женщина, очень красивая, действительно улыбалась. Шон успел разглядеть тускло блеснувший широкий браслет, закрывающий её обнажённую руку практически от запястья до локтя. В следующее мгновение Шон обнаружил, что они с братом остались одни в тупичке между двумя складами. Боевой клич Макак прозвучал совсем близко, Шон присел рядом с Каллумом, обхватив его обеими руками, и сжался в комок, молясь про себя, чтобы их всё-таки не заметили.
Всё дальнейшее походило на бредовый аудиоспектакль, который они слушали в полной неподвижности, боясь даже вздохнуть. Перекликающиеся голоса сперва стали громче, потом в них прорезался настоящий ужас. Впоследствии Каллум и Шон сходились в одном: им так и не удалось расслышать ни единого удара или чего-то похожего, их спасители действовали совершенно бесшумно, Макаки просто исчезали один за другим, безуспешно зовя товарищей на помощь. Через пару минут всё стихло, будто ничего и не было.