Тепло. Мне очень нужно тепло сейчас.

Где же ты? Почему не приходишь?

Она машинально оглянулась, чтобы посмотреть, на месте ли тень. Обожгло запоздалое понимание. Как можно разглядеть тень в кромешной тьме?

Вероника с трудом удержалась от желания рассмеяться в полный голос. Прислушалась к ощущениям. Нет, Дар не используется – Аден явно в Мире грёз.

Мысли постепенно прояснялись, холод отступал. Вероника оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что это всё ещё её комната, привычная, самая обыкновенная, что её не затопило ледяной водой.

Что всё это значит? Это что, была сама Джина? Но зачем ей это? Конечно, Вероника всегда понимала, что она – нежеланное дитя. Но после сна это обретало иную окраску. Получается, что её появление на свет было нужно самой Дьяволице? Но зачем? Чтобы она убила Создателя в тот день?

Вероника с отчаянием осматривала комнату, словно могла найти ответы на вопросы, роящиеся в голове. Взгляд невольно остановился на электронных часах на подоконнике. Она еле слышно застонала.

До тренировки с Деланеем оставалось три часа.

Студенты из России не раз говорили, что инициатива наказуема, в разных вариантах – от шутливого до непечатного. За это утро Элиот вспомнил их все. Нет, конечно, он не был женоненавистником или что-то вроде; но когда в библиотеку, твоё святая святых, приходят две девушки и несколько часов подряд обсуждают свои женские штучки, ты готов вспомнить и не такую поговорку. И плевать, что одна из них богиня, а вторая – лучшая студентка академии.

Через час главный жрец знал по именам лучших модельеров Парижа. Через два – с кем из агентов лучше не связываться, а с кем стоит заключить контракт. На моменте, когда девушки обсуждали, какая марка косметики не портит кожу, он не выдержал. Собирая тяжёлые тома, чтобы взять их с собой в кабинет и изучить в тишине, Элиот желал только одного – чтобы вся эта ерунда выветрилась из головы. Мечта оказалась несбыточной – превосходная память назойливо проигрывала по тысяче раз подслушанные обрывки разговоров.

Элиот собирал огромную стопку ветхих томов, искал куртку, застёгивался – Санни и Лилиан всё ещё разговаривали. Ну и ладно. Жрец только махнул рукой, оставил на столе возле выхода ключ и вышел в пасмурную прохладу полуразрушенного города.

Пару минут спустя просторное помещение храма встретило Элиота теплом и приятными запахами ароматических палочек. Ладан, жасмин, роза – всё как обычно. Видимо, сегодня сюда заходили люди. Правда, смысл? Боги и так появлялись в Санктуме, достаточно было свериться с планом восстановления города – и ты знаешь, где каждый из них. Особенно – Элиот поморщился – Лилиан.

Здесь ему всегда было уютно, как в библиотеке. Не с людьми – с помещением. Огромная комната, отделанная мрамором – почти чёрным на полу, светлым на стенах. Вдоль стены напротив входа выстроились пятиметровые статуи Столпов – боги огня, воды, земли, воздуха, света, времени. Раньше последней слева была статуя Порождающего тьму Деланея, теперь её место занимала Ведущая битву. Остальным богам посвящались мраморные чёрные таблички с именами, расположенные на стене возле неё.

– Настолько ты меня ненавидишь, да? – послышался озлобленный мужской голос. – Даже после всего, что было, не нашёл ничего умнее, кроме как послать меня в самое пекло? А что, теперь сынок точно пристроен!

Элиот застыл на пороге. Кажется, это был Максим Белов, сын бога света. Но почему здесь?

– Имей в виду, я вернусь оттуда, – прорычал Макс. – Вернусь и устрою тебе головомойку. Плевать я хотел на ваши законы. Я знаю правду.

Дверь за спиной Элиота предательски скрипнула. Голос Максима стих. Жрец мысленно выругался. Наверняка парень знал что-то очень важное! Когда уже служащие займутся этой проклятой дверью?

– Кто там? – спросил Макс.

– Извини, это я, – отозвался Элиот. – Я не помешал?

– Нет. Я уже ухожу.

Мгновение спустя показался сам Максим. Он был старше Элиота на три года, но по нему это было не заметно. Вьющиеся светлые волосы до плеч, наивные голубые глаза, привычка одеваться в толстовки и широкие джинсы, как рэп-музыканты. Как будто это добавит ему возраста или объёмов… Субтильный, невысокий, Максим напоминал второкурсника, и никакие ухищрения не помогали ему казаться старше.

– Ты разговаривал с отцом? – вырвалось у Элиота прежде, чем он смог это осознать.