Так что же спасло Мэтью от смерти тем судьбоносным весенним днем?

Одни говорят, что дело в земле, которая была в тот день такой мягкой, что под весом могильной плиты подалась достаточно, чтобы ребенка не расплющило в лепешку. Другие отдают должное системе идентификации 911 в нашем округе, которая позволила работникам «скорой» так быстро добраться до нашего дома. Третьи указывают на тот факт, что у нас большой двор и вертолету было куда приземлиться.

Все эти факторы, несомненно, сыграли определенную роль в чуде, случившемся с Мэтью. Но я знаю, что на самом деле спасло ему жизнь. Мэтью тоже это знает.

– Папа снял с меня могильную плиту, а вертолет отвез меня в больницу, чтобы врачи сделали операцию, – говорит он. – А Бог спас мою жизнь.

«Мэтью в Моих руках. С ним все будет в порядке, – шептал мне Бог в тот ужасный день. – Сохраняй веру. Сохраняй веру».

Я верила и верю по сей день. Теперь еще сильнее, чем прежде.

Мы с мужем ждали нашего четвертого ребенка. Беременность развивалась нормально примерно до 31-й недели, когда врачи заметили проблему с ростом малыша: он был гораздо меньше, чем положено на этом сроке. Врачи стали наблюдать меня внимательнее, проводя исследования и ультразвук дважды в неделю. В 34 недели они заметили, что вокруг ребенка скапливается избыток жидкости, его конечности короче, чем должны быть, и у него, похоже, желудок в форме «двойного пузыря». Врачи нашего городка в Юго-Восточном Нью-Мексико решили послать меня к специалисту – акушеру-гинекологу в Одессу, штат Техас (примерно в 130 км от нас).

В Одессе специалист провел еще одно ультразвуковое исследование. Он подтвердил проблемы, которые обнаружили мои «домашние» доктора, и смог найти им название. «Двойным пузырем» желудка малыша было отклонение, называемое дуоденальной атрезией; при нем трубка, ведущая от желудка к тонкому кишечнику, отсутствует или блокирована. Жидкость через нее не проходила, и желудок и почки ребенка чрезмерно раздулись.

Врач уверил меня, что, пока ребенок находится в утробе, с ним все в порядке, но понадобится операция, чтобы исправить дуоденальную атрезию вскоре после рождения. Поскольку у малыша была эта проблема, укороченные ручки и ножки, да еще избыток околоплодной жидкости, велика была вероятность рождения ребенка с синдромом Дауна. Из-за всех этих осложнений врач хотел отправить меня рожать в Даллас (примерно 650 км от дома), где были лучшие в мире хирурги-педиатры и отделения неонатальной интенсивной терапии.

Мы с мужем не могли прийти в себя от этих новостей. Выживет ли наш ребенок? Чего он не сможет делать, если родится с синдромом Дауна? Но хотя мы оба понимали, что рождение ребенка с синдромом Дауна станет для нас испытанием, в этой ситуации были свои светлые стороны – мы могли бы обеспечить ему наилучшую возможную жизнь. Сам синдром Дауна был не так страшен, как мысли об операции и процессе выздоровления. К тому же у нас было трое детей-школьников, которых нам пришлось бы оставить дома с родственниками, пока мы будем в Далласе.

У меня была почти неделя, так что я готовила к своему отъезду детей, а мы с мужем пытались подготовить к этому самих себя. Мы обзвонили родственников и были внесены в молитвенные списки по всей стране. Мой муж, дети и я сама каждый вечер молились за столом, как делали всегда, но теперь концентрировались на молитве за нашего неродившегося ребенка. Я часто плакала, но знала, что Бог поможет нам это выдержать – Он и раньше всегда нам помогал.

Мы поехали в Даллас, когда у меня было 36 недель беременности, и встретились с акушером-гинекологом и хирургом в детском медицинском центре. Они снова сделали ультразвуковое исследование и подтвердили поставленные диагнозы. На следующий день мне стимулировали роды. Прошло трое суток, а ребенок даже не думал появляться на свет. Тем временем все продолжали молиться за нас. Мы скучали по детям, они скучали без нас, и все мы волновались за малыша.

Однако Бог услышал молитвы наших друзей и близких. Несмотря на трудные обстоятельства, Он подарил нам покой, который я не в состоянии объяснить. Мы просто знали, что все будет хорошо, и продолжали молиться. После третьего дня врачи отпустили меня в отель на выходные и сказали, что мы попробуем все заново в понедельник. Но никакого прогресса не было, и тогда они наконец сделали операцию – кесарево сечение.

Мой маленький Джейкоб Стюарт Рич весил 2200 граммов и, похоже, чувствовал себя неплохо. Почти сразу после рождения нам сказали, что синдрома Дауна у него нет. Вечером медсестры из отделения неонатальной интенсивной терапии дали Джейку бутылочку и – удивитесь! – на следующее утро он покакал! Подразумевалось, что он не сможет этого сделать до операции, потому что его кишечник не прикреплен к желудку. Еще никогда мы с мужем не были так счастливы при виде грязного подгузника!

Джейка перевели в детский медицинский центр, чтобы разобраться, что случилось. Там ему исследовали верхний и нижний отделы желудочно-кишечного тракта, взяли анализы крови – словом, сделали все возможное. После чего нам сказали, что у Джейка не только нет синдрома Дауна, но и не удалось обнаружить никаких признаков дуоденальной атрезии. Наш малыш был маленьким, но совершенно здоровым.

Проведя две недели в Далласе, мы вернулись домой. Врачи извинялись за свои «ошибки», но я говорила всем и каждому: «Я не верю, что четверо врачей у нас дома, врач в Одессе и врач в Далласе дружно ошибались. Это Бог исцелил его».