Спрашивать, какая беда случилась у парня, действительно не приходилось. Легилименции Снейп учился, можно сказать, по-гриффиндорски: читал старые книги, которые нашёл в библиотеке Малфоев. Тогда у Северуса не было денег на журналы или тем более свежую литературу, и достижения последних ста лет в этой области прошли мимо него. В том числе – впоследствии он не раз возблагодарил за подарок судьбу – некоторые новооткрытые ограничения. Например, считалось, что для сканирования сознания необходимо постоянно смотреть объекту в глаза. Северус же – буквалист, как все слизеринцы – вычитал в «Ментальной магии»: «Установив глазной контакт, ты сможешь узнать, о чём думает человек». И сделал вывод: один раз пробормотать заклинание, глядя собеседнику в глаза, – и готово, контакт установлен. Теперь захотелось в сознание заглянуть – дёрни за верёвочку, оно и откроется.

Потом, позже, был удивлённый Дамблдор («Как-как ты это делаешь?»), был смеющийся Люциус («Никогда ещё не встречал человека, который так вывернуто понимал бы древние трактаты!»), было для себя самого неприятное сравнение с Мародёрами («Научились анимагии, поскольку проспали урок, где рассказывали, почему это невозможно»)… Были объяснения, что обычно легилименция работает совсем иначе. И пусть их: умение-то осталось. И применял его Северус, когда можно, а много чаще – когда нельзя.

Всё с ним, с глупым Фокерти, яснее ясного. Поругался с физиком, который заявил, что Джек только списать и способен, а сам даже на опыты не годится; накануне мать ругнула тупицей; девчонка высмеяла мелкую ошибку… Казалось бы, ерунда ерундой. А в растущем организме, представьте себе, какие-то шестерёнки зацепились друг за друга, и в подростковой системе ценностей мелочь раздулась до размеров глобальной проблемы. Взрослый человек перешагнул бы через это препятствие, не заметив, а подросток рыдает у осколков своего внутреннего мира. Ох, и что ж мне с тобой делать-то, герой?

– Да вы при чём, сэр? – буркнул мальчишка, чтобы только ответить.

– При том. Работаю плохо. Ну вот и мой дом; подожди, дверь открою.

Джек крутил головой – интересно же, как учителя живут. Северус хмыкнул. Вдвоём они в его гостиной помещались, но уже, скажем, пятерым там бы места не нашлось. Расположились на диване, раскладывали тетради по стопкам – восьмой класс отдельно от девятого, а седьмой вот на эту полочку. Весело забулькав, закипел чайник. Из одной тетрадки вывалилась любовная записка; Снейп изучил её и с серьёзным видом вложил в тетрадь адресата – кудрявенькой курносой блондинки, Хизер Дейвис. Фокерти хохотнул, начав читать давно проверенную работу кого-то из семиклассников.

– Надо же – хломудада! Нарочно и не придумаешь!

– И не говори. Ученики иногда такого навертят… Тебе сахару сколько?.. Причём когда ошибаются – это одно, а когда специально… Держи чашку. Вот, послушай, восьмиклассник, кстати, писал.

Снейп перебрал стопку, отыскал нужную тетрадь.

– Нашёл. «Я – дождевой червяк, фамилия у меня Lumbricus. Как и все дети, я хожу в школу, в класс Малощетинковые, учусь на факультете Кольчатых червей. Я прикольный чувак: у меня незамкнутая кровеносная система и непонятно, где зад, где перёд. Я так над родственниками придуриваюсь: если правильно свернуться, они долго будут искать мою голову. Главное – хорошо заныкать поясок, а то сразу отгадывают, ведь голова у меня с того конца, к которому поясок ближе…»

Фокерти уже смеялся в голос.

– И что вы ему поставили?

– «В» поставил, он ошибок наделал. Но читать было забавно. А ещё один начал работу с заявления, что разбирать строение кольчатых червей на примере дождевого червя неинтересно, банально и плоско, и разобрал его на примере пиявки. Самое смешное, что за урок успел всё написать – там же пришлось объяснять, чем пиявки непохожи на остальных кольчатых червей и почему.

– А что, сильно непохожи?

– Ну, давай подумаем…

Про пиявок думалось радостно; Джек тему помнил неплохо и быстро заглотил наживку. Начав с мозгового штурма, Северус постепенно сдавал инициативу мальчишке, и вскоре тот уже увлечённо сыпал предположениями. С пиявок разговор перешёл на внутренних паразитов, потом витиеватые ассоциативные цепочки увели собеседников совсем уж далеко… Через пару часов Снейп демонстративно «спохватился», мол, Джеку, наверное, пора домой; парень торопливо засобирался, чертыхаясь про себя. Что ж, начало положено…

Северус, привыкший к хогвартским «хорошим деткам», и не подозревал, чему именно так легкомысленно положил начало.

Впрочем, последствия его неосмотрительного поступка проявились не сразу. Сперва экс-зельевару, а ныне биологу пришлось ещё дальше отойти от образа консервативного волшебника старой закалки и освоить компьютер.

Он долго откладывал это глобальное начинание – прежде всего не был уверен, как электроника станет взаимодействовать с его магией. Но неумолимо надвигавшийся двадцать первый век уже всем объяснил, что желает стать веком информационных технологий, и в конце концов Северус понял: отвертеться не удастся. К тому же, он обещал Макномаре выяснить, где дают гранты, а на заборах Заречья объявления по этому поводу почему-то не вешали. В итоге компьютер поселился в бывшей родительской спальне – единственной комнате, где Снейп мог гарантированно оградить бедную машину от магии. В кухне он без заклинаний не обходился, в гостиной постоянно пользовался всякими «Accio газета», в спальне, едва проснувшись, сонно бормотал «Lumos»… Увы, привычка колдовать в любой ситуации была неискоренима, тем более благодаря Блейзу искоренять её не пришлось.

Опять Блейз. Он всё чаще возникал в воспоминаниях, старый друг, так хорошо умевший становиться то незаметным, то душой компании. Сколько им тогда стукнуло, двадцать пять? Да нет, меньше. Когда Северус решил освоить две палочки? В восемнадцать, кажется. Тогда-то Забини и сказал – небрежно так бросил – что может достать «чистую», нигде не зарегистрированную. Дескать, знает канал поставки самоделок от хороших мастеров. Снейп тогда и на секунду не усомнился, какой это канал – у юного Забини склонность к бизнесу, желательно незаконному, проявлялась с младых ногтей. И, разумеется, тут же попросил: «Достань». Подумав, добавил: «Парочку».