Обнимаю себя руками и отсчитываю секунды до собственного безумия. Двадцать… десять… пять… Нет, не сегодня. Это просто усталость. Жаль…
Когда мне было лет восемь, мама часто повторяла, чтобы не доставала старшего брата. Он уже тогда был на голову выше и аж на четыре года старше. Я упрямилась, вечно дразня его и нарываясь на новый скандал. Но всё это длилось недолго, слишком уж он вспыльчивый и агрессивный, чтобы терпеть «мелкую проблему». А мне много было и не нужно, чтобы бежать к маме с криком: «Он снова меня обижает!». Каждый раз брат следом выходил из комнаты, чтобы посмотреть, как мама обрабатывает мои «боевые» раны, читая нотации в стиле «я же тебе говорила». Я морщилась от боли, ойкала, вздрагивала, но никогда не плакала, решив, что не доставлю ему удовольствия, показав свои слёзы. Как только мама прятала аптечку в шкафчик, он снова уходил, оставляя меня с ощущением неприятной горечи во рту, в момент, когда громко хлопала дверь в его спальню.
Это повторялось вновь и вновь, год за годом. Сама не понимала, зачем делаю это. Не желала признавать очевидного – просто хочу привлечь его внимание, ведь только в такие моменты он уделял мне время… Чёртова мазохистка. Но однажды мамы попросту не оказалось дома. Были лишь я и он… и аптечка в шкафчике, до которой никак не могла дотянуться. Вроде бы ерунда - случайно расцарапала руку, когда он меня оттолкнул. Но именно сейчас казалось, что мне просто необходима дурацкая аптечка, которая как назло находилась на верхней полке. Подставить стул не хватило ума, и я как идиотка прыгала вокруг шкафа, бессвязно бормоча оскорбления в адрес старшего брата, который всё это время стоял в стороне, будто бы чего-то ожидая.
– Поможешь, может быть, придурок?! – сорвалась на крик, не выдержав. Бесила аптечка, бесил слишком мелкий рост… бесило его безразличие.
Ни слова не говоря, парень подошел ко мне и спокойно достал коробку с медикаментами. Одарив его гневным взглядом вместо благодарности, присела на край дивана и достала бутылочку с йодом, безуспешно пытаясь открутить крышку, злясь, едва ли ни до слёз.
А брат как всегда не уходил, в стороне дожидаясь, пока я, сжав зубы, перетерплю привычную процедуру, и он сможет уйти в свою спальню, громко хлопнув дверью. Только на этот раз всё случилось совсем не так, как это было обычно. Внутри меня вдруг что-то оборвалось. Я в ярости отшвырнула в сторону йод и прямо при парне разревелась, закрыв лицо руками. Плевать, что он смотрит, плевать, что из царапины сочится кровь, плевать, что я такая жалкая. Надоело терпеть эту горечь, надоело ждать, пока снова хлопнет дверь, каждый раз разрушая этим звуком что-то глубоко в душе.
Руки неожиданно бесцеремонно отвели от лица, и в следующую секунду горячие губы коснулись моих, заставляя в испуге широко распахнуть заплаканные глаза. Он не смотрел на меня, просто целовал, крепко удерживая за запястья, не давая ни вырваться, ни пошевелиться. А я и не собиралась убегать, потому что отчётливо осознала – именно этого я и добивалась все эти годы. Не просто внимания, я добивалась его – своего брата, человека, который всегда был ко мне так холоден и безразличен, но именно его тепло я так отчаянно хотела ощутить. Не морально - физически. Ненормальная…
<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px; color: rgb(0, 0, 0); font-family: Verdana, "Open Sans", sans-serif; font-size: 16px; background-color: rgb(246, 236, 218);">
***
Он снова пришел домой поздно, почти за полночь. Костяшки пальцев уже привычно сбиты в кровь, на щеке кровоточащая царапина. Подрался. Никогда не научится держать в узде слишком резкий характер. Давно привыкла, но не злиться за это не могу. Я ведь всё это время не находила себе места, пока бесчувственный женский голос твердил из трубки: «Абонент временно недоступен». Мама работает в ночь, поэтому, к счастью, лишний раз не нервничает, слушая мою самозабвенную ложь о том, что брат давно спит, уставший после занятий в университете. Верит. Я давно научилась красиво врать, почти не прилагая к этому усилий. Научилась делать безразличное лицо, когда внутри бушует ураган… Он научил.
Теперь уже я обрабатываю его раны, а он терпит. Даже не морщится, просто спокойно изучает моё лицо, пока я осторожно касаюсь смоченной йодом ваткой царапины на щеке, опасаясь причинить ему боль. Он тоже боится… но причиняет. Мы оба прекрасно знаем, чем закончится очередная игра в «гляделки». Но каждый мысленно убеждает себя, что сегодня этого точно не повторится. Я уж точно.
Снова упускаю для себя момент, когда мы начинаем целоваться и подо мной оказывается матрац на кровати в моей комнате. И вот уже брат нависает надо мной, вглядываясь в глаза потемневшими от желания глазами. Он никогда не бывает со мной бережным или нежным. Синяки, укусы, царапины – обычное дело. Потом я старательно отвожу взгляд, когда мама интересуется, почему в такую жару надела блузку с длинными рукавами и замотала шею шарфом. Мне безумно стыдно, мозг терзают навязчивые мысли о том, что совершаю очередную ошибку, поддаваясь собственным грешным желаниям. Только мне нет дела до них, когда он грубо меня заполняет, оттягивая волосы и почти кусая губы, приглушая громкий вскрик, который рвётся из горла. Мне плевать на муки совести, ведь только с ним я чувствую себя полноценной и живой по-настоящему, выгибаясь навстречу и царапая спину. Мне не важно, как сильно я буду проклята, пока губы снова шепчут его имя, а тело пронзает сладкая дрожь.
После он ложится рядом, восстанавливая дыхание. Не говорит слов о любви, не обещает, что мы всегда будем вместе… Потому что он не умеет врать, я же не желаю ложь слушать. Мне хватает того, что уже есть, а большего просить нет смысла. Мы оба прекрасно понимаем: так будет не вечно. Я никогда не смогу признаться маме, что больна собственным братом, а он по-прежнему в глубине души считает меня мелкой проблемой, но теперь моя «проблемность» совершенно в ином – как и я, не может избавиться от этой больной зависимости. Только это не любовь, просто потребность, которая исчезает сразу после того, как он покидает моё тело, оставляя пустоту в душе и неприятную горечь во рту.
А утром он уходит. Просыпаюсь именно тогда, когда хлопает дверь моей комнаты и внутри что-то обрывается, совсем как в детстве. Кажется, с каждым таким хлопком я медленно схожу с ума. Обнимаю себя руками и отсчитываю секунды до собственного безумия. Двадцать… десять… пять… Нет, не сегодня. Это просто усталость. Жаль… До боли закусываю губу и клянусь себе, что этого больше не повторится. Знаю, что вру, но именно эта ложь даёт облегчение. Я привыкла себя обманывать.