Мы стали такими уязвимыми изнутри...
– подумалось ей.

Они добрались до машины, и Гай распахнул дверь. Это был тот самый монстр-таран, на котором их привезли в бункер несколько дней назад. Гай осторожно уложил Антона на заднее сидение, а сам прыгнул за руль. Парнишка влез следом - на заднее, рядом с Антоном. Бережно положил его голову себе на колени. Гай было открыл рот, чтобы рявкнуть, но понял, что парнишка не причинит его напарнику вреда. Он боготворил его. Считал своим хозяином. Своим богом.

На связке ключей болтался ключ зажигания. Наверняка эта машина принадлежала Гаспару. Именно на ней он выезжал к вырытым ямам, бросив лопату в багажник. Врагов было много - больше, чем патронов. Всех их, полуживых, сваливали в яму, в кровавое, костлявое месиво. И Гаспар, с лопатой в руках, спускался к ним, точно мрачный бог. Ступал им на мягкие спины, на вздувшиеся животы и с размаху бил штыком. В затылок, в висок, в кадык. Куда попадал - без разбору. Слишком уж много было работы до заката. А когда алое солнце опускалось за горизонт, Гаспар ехал обратно в бункер, перемазанный красным, с трясущимися от усталости руками. Он, как и Гай, не сразу справлялся с ключом - тот выскальзывал из мокрых, красных пальцев.

Гай провернул ключ в замке и машина ожила. Зарычала, словно проснувшийся зверь.

Аня открыла переднюю дверь, и отбросила тряпку в сторону. Даже окровавленная, ее улыбка была красивой посреди творившейся ужасной бури.

Жизнь - это кольцо.

Аня подалась вперед, но вынырнувшая из песчаного облака рука, ухватила ее за волосы и рывком опрокинула назад. На секунду она увидела его - такого же, как индеец из ее детских кошмаров. Его перекошенное злобой, потное, смуглое лицо, мелькнуло и тут же пропало из виду. Аня плюхнулась на задницу, и сразу же он потащил ее по песку, за волосы, прочь от машины. Она закричала, замолотила ногами, и он выпустил ее. Она попыталась встать, но смуглое лицо появилось вновь. Оно бросилось на нее из желтого тумана, прижало к песку, а сильные, загорелые руки обхватили шею. Сжали так сильно, что ей показалось, будто грязные пальцы разорвали кожу и погрузились в плоть.

– Блядина!
– услышала она сдавленный рык, и ей на лицо полетела горячая слюна.
– Плеймна замочила... ах ты блядина ебаная! Решила, что легавые пощадят твою ебаную задницу?

Он вдавил ее голову в песок. Ее челюсть окаменела, а ей почудилось, будто и его член стал твердым, и что он попытался засунуть его ей в щель, прямиком сквозь джинсовые шорты и трусы.

Аня хотела закричать. Но не смогла. Ее словно бы сжало тоннами затхлой воды. В глазах на миг потемнело. А потом смуглое лицо слетело с нее, и Аня услышала рычание Гая. Она поднялась на локтях и заметила в стороне клубок из двух тел, разъяренно дерущихся в пыли.

Почему ты не стреляешь?
– подумала она, утирая кровь, брызнувшую из носа.
– Почему ты никогда не стреляешь, хуев долбанный коп!?

Она кое-как поднялась и сплюнула кровавую слюну.

Гай скинул Индуса с девчушки и прыгнул на него, как гепард. Придавил к земле, и с размаху ударил лбом. В нос, сломав перегородку, выпустив на волю струи горячей крови. Но Индус ловко вывернулся, вскочил на ноги и вытащил из-за пояса нож. Солдатский, с зазубринами, длиной в две ладони.

– Haraamee! (ублюдок.хинди), - прорычал Индус.
– Tahakhaane mein tairana hoga, is veshya ke saath!( Будешь плавать в подвале, вместе с этой шлюхой.хинди)

Гай обещал Мирре вернуться. Он обещал ей остаться человеком. Резервация больше не имела над ним власти. Так он сказал ей, смеясь, под тихим и спокойным небом Новой Европы. В доме, полном любви и яркого света. Он ошибался. Он понял это, как только пересек границу. Насколько крепки были державшие его цепи. Все это время он чувствовал, как из него рвется наружу то, что казалось давно умершим. Демоны резервации, говорящие на древних, забытых языках. Они жаждали крови так, как никогда прежде. Голодные, уродливые они выползали на запах страданий и боли. И их было уже не остановить.

Индус кинулся на него. Лезвие блеснуло, нацелившись Гаю в грудь. Но он перехватил мускулистую руку и вывернул ее так, как учили в академии. Нож вылетел из скрюченных пальцев и Индус, заревев от боли, упал на колени. Он закричал, когда Гай вывихнул, а потом сломал ему запястье. Дернулся, и сразу же получил ногой по зубам - Гай с размаху врезал ему мыском ботинка - так, что губы взорвались красными гейзерами, а голова Индуса откинулась назад. Он свалился на спину, но попытался встать. Гай придавил его коленом к земле. Схватил за лицо. Размазал по лицу свежую кровь. Ударил кулаком. Впечатал разбитую голову в песок. Еще раз. Туда же. В налившуюся над скулой гематому. Увидел, как кровь заливает белки закатившихся глаз.

– Волк, говоришь?!
– прошипел Гай.
– Как тебе такое дерьмо, ублюдок?

– Убей его!
– послышалось сзади. Это была Аня. Она стояла рядом, держа в руках пистолет.
– Убей эту гниду! Убей, слышишь?!

Гай обернулся. Он мог взять револьвер и убить его. А потом ее. Потому что она была частью этих мест. А он ненавидел весь этот гребаный зоопарк.

– Убей его! Иначе он будет искать тебя до конца твоей жизни.

Гай посмотрел на отключившегося, избитого Индуса.

Я обещал, - подумал он.
– Что выберусь отсюда и останусь человеком.