Вру. Даже себе иногда вру, иначе лишусь сна. Когда лезвие прошло по его коже, ладонь кольнула теплая искра чужой жизни, так старый знакомый с радостью жмет тебе руку. Я помнила, каково это — пить чужую жизнь. Наверное, именно так и становятся маньяками, убивающими всех подряд. Убийство ради убийства, ради удовольствия, без цели и смысла. Но я сдержалась. Он нужен был живым. Пока.

Я присела на корточки, заглядывая мужчине в лицо.

– Будет хуже, – честно предупредила я, – Второй удар скорей всего убьет тебя. Где они Ахмед?

Он дернулся, и на миг показалось, что я переборщила, и загнется сам от сердечного приступа, или внезапно открывшейся язвы желудка. Спазм сотряс его грудь снова, но мужчина не умирал, он смеялся.

– Убьет? Наконец-то, – хозяин чайной поднял взгляд. – Бей, человек.

Столько презрения в одном слове. И все сразу встало на свои места. Кем был хозяин чайной, и кем стал.

– Нечистая кровь, – пораженно прошептала я, раньше за мной таких ошибок не водилось, а уж за Пашкой и Мартыном подавно, не опознать нечистого они не могли, если только… Если только Ахмед больше не был нечистым.

– Был когда-то давно, – он задрал голову, обнажая шею. – Режь.

Его акцент пропал, я вспомнила круглые ровные строчки в журнале заказов. Ахмед прекрасно владел русским, роль, которую он играл, была частично списана с Мусы, а частично отвечала тем ожиданиям, что неосознанно предъявляли к чайной, посетители.

Сейчас на полу сидел серый, выцветший, словно старая фотография, человек. Я могла резать его со спокойной душой, но не ради сведений, а ради ощущения биения чужой жизни. Только ни Пашку, ни Мартына это не вернет. Ахмеда выбросили из внутреннего круга времени, как рыбу из воды. Он задыхался вдали от нашей тили-мили-тряндии. Он не боялся смерти, и подозреваю боли тоже. Во всяком случае не той, что способны причинить мои руки. Перед ним был не палач, и не пытарь.

– А знаешь, ведь есть способ сделать кровь снова нечистой, – сказала я, вглядываясь в пепельное лицо, кровь из царапины и не думала останавливаться.

– Знаю. У меня для тебя новость, человек. Вестник порченые души к оплате не принимает, только те, что родились чистыми.

– Что ж, действительно новость, – жало вернулось под рубашку, – Только я не об этом. Существует другой способ вернуть в тело магию.

– Предположим, – мужчина закрыл глаза, восстанавливая дыхание, – Предположим, кто-то другой не развел тебя, скармливая небылицу. Но во что я никогда не поверю, так это в бескорыстность, даже человеческую, иначе давно бы ускакал на единороге по радуге, – он демонстративно плюнул на пол, – Что ты хочешь взамен своей сказки, человек?

– Сделку, – я встала.

– Сделку? Человек с человеком, – он хрипло рассмеялся, – Даже ваши выдуманные боги не могут отучить людей от вранья, куда уж мне, – Ахмед растер раненую руку, и опустил голову.

Я ему не мешала, не прерывала молчания, прекрасно зная, что уже зацепила его, предложила мечту. Можно вытянуть из нечисти магию, но даже в уязвимом человеческом теле она останется нечистью, будет думать, как нечисть, реагировать, как нечисть и принимать решения, как нечисть. Я задела ту струну нечистой души, что заставляет их совать голову в пасть к левиафану, чтобы пересчитать зубы и убедиться, что у тебя больше. Та самая черта, что подтолкнула Мартына к дому номер «23» и к клетке. Любопытство? Авантюризм? Дурость? А может, все вместе? Нечисть всегда рада сунуться в логово к волку, особенно если «волк ждал».

Я стояла и ждала.

– Представим, – мужчина подобрал ноги и чуть распрямил плечи. – что я согласен. Условия?

– Мои спутники. Верни их.

– Не за себя просишь. Все-таки альтруизм. Ненавижу, – он оперся о стену здоровой рукой и стал медленно подниматься, – Какие гарантии, что ты выполнишь свою часть.

– Никаких.

– Все лучше и лучше, – он отвернулся.

– Мало того, я требую предоплату.

– Требуй, никто не запрещает, только подальше от моего заведения.

– Мы заключаем сделку, – я заставила себя остаться на месте, а не кинуться вслед возвращающемуся в зал Ахмеду, – Ты возвращаешь одного из них. Я помогаю тебе вернуть в кровь магию, и с этого момента, – щелчок пальцами и мужчина замер.

– Сделка становится настоящей, потому что становлюсь настоящим я, – тихо закончил Ахмед, разворачиваясь. – Логичнее сразу вернуть мне магию, и тогда наш договор вступит в силу сразу.

– Может быть, – согласилась я. – Но я не верю тебе в большей степени, чем ты мне. Считай это страховкой. Вывернуть меня наизнанку и заставить отказаться от сделки, если рядом будет кто-то третий, немного сложнее, чем один на один.

– Что мешает мне, – он оперся рукой о стену, – сделать это прямо сейчас? И ты расскажешь все, что знаешь без всяких обязательств?

– Валяй,– я коснулась ножа, но доставать не стала. – Получиться или нет еще бабка надвое сказала. А сделка, это сделка, зависимые обязательства.

Из зала раздались громкие крики, или это были тосты, на незнакомом языке, и требование «хозяина» на знакомом. Ахмед отлепился от стены и снова направился в зал, но через пару шагов оглянулся, дав ответ, по сути, не давая его.