Конечно, немецким коммунистам по причине их интернационализма весьма не нравилось зверское отношение в России к инородцам, но выбирать им не приходилось...

Немцы также исхитрились договориться с русскими и о специфическом военном сотрудничестве, то есть о подготовке в России немецких военных специалистов, лётчиков и танкистов, на немецкой технике, формально изготовленной для России по российским заказам. А моряков своих ротфронтовцы тренировали на итальянском флоте...

Неожиданного союзника страны Рот Фронта нашли в императорской Японии. Для желтомазых нихондзинов все неяпонцы - это гайдзины, но идеи интернационализма оказались привлекательными тем, что позволяли прикинуться союзниками далёких гайдзинов против близких. Под таким видом в Японии была организована даже Коммунистическая партия Японии, и устав её начинается словами "Всякий японский коммунист - это прежде всего японец". И даже своего императора японцы назначили почётным коммунистом...

Потому когда Япония с конца двадцатых годов начала медленно, но верно завоёвывать Китай, в её армии было немало немецких инструкторов. А в китайской армии инструкторами были офицеры из стран Антанты и из России...

Торговое и военное сотрудничество красной Германии и коричневой России продолжалась до начала тридцатых, пока в том мире не началась своя Великая Депрессия, подобная нашей. Тогда на фоне экономических Проблем у стран Антанты начался бурный экономический рост стран Рот Фронта. Доходило до того, что красные страны приглашали к себе безработных рабочих и даже инженеров из стран Антанты. И у коммунистов появилась надежда, что экономические трудности поспособствуют достаточно мирному приходу к власти коммунистов во всём мире...

А в России в начале тридцатых грянул гром, в виде массовых отравлений спорыньёй. Это всё было следствие того самого процесса замещения земледельцев хоть и мелких, но самодостаточных, наёмными батраками, давно уже утратившими умение лично и непосредственно проводить полный цикл сельскохозяйственных работ, и потому считавшими такую операцию, как веяние, пустой барской блажью. Вот и травились хлебом из непровеяного зерна, заражённого спорыньёй...

Коммунисты Германии и её союзников по Рот Фронту тогда подсказывали российскому Учредительному собранию идею коллективизации крестьян. На эти предложения российские представители смеялись и отвечали так: "Что немцу хорошо - то русскому смерть! Это у вас там в ваших Европах народец дисциплинированный, получили приказ и вперёд с песней. А у нас если нашим деревенским олухам велят вступать в коллектив со всей своей землёй и имуществом - то они сначала это самое землю и имущество промотают, прогуляют, проедят, пропьют; а потом придут в коллектив голые и босые, и потребуют, чтобы их там обеспечивали..."

Потому в России продолжился процесс превращения крестьян в батраков, помещичьих и кулацких. И даже многие из колонистов, получившие поместья на окраинах государства, вынуждены были нанимать профессиональных агрономов. Но это ничуть не мешало великороссам-батракам мечтать самим выйти в колонисты...

– Мечтать не вредно, вредно не мечтать...
– сказал попаданец с СКС.

А разведчик продолжил:

– Однако же не было во всей России столько подходящих земель, чтобы испомещить всех желающих стать колонистами, помыкающими батраками из инородцев...

На этой почве с середины двадцатых и особенно с начала тридцатых начала в России набирать популярность национал-социалистическая русская рабочая партия, НСРРП, выдвигавшая две основные идеи; внутреннюю - идею русской национал-солидарности, и внешнюю, идею русского реванша.

Особый успех в пропаганде национал-социализма начал сопутствовать этой партии после того, как в её руководство пробился редкостно способный оратор Дунайский, Вольф Елизарович; написавший ещё и книгу "Моя борьба", в которой он витиевато рассуждал о обделённости русского народа всеми остальными народами и призывал русских оружием восстановить украденные права. По Дунайскому так получалось, что Россия с самого 1237 года только и делала, что решала чужие проблемы своей кровью, и никакой благодарности за это не получала; да ещё и обделена Россия природой, вроде бы пространства много, а пахать негде, всюду или холодно, или болотисто, или горы, или овраги, или вовсе песок. И вывод делался - воевать России нужно не за чужие интересы, а за свои, завоевать жизненное пространство для русского народа, дабы каждый русский мог быть помещиком, на которого вкалывают батраки-инородцы. Упор в пропаганде делался на то, что одна только национал-социалистическая русская рабочая партия намерена делать добро каждому русскому, независимо от его сословного происхождения и положения, и даже независимо от его политических и прочих убеждений - лишь бы он не вредил.

Из всех инородцев Вольф Дунайский наихудшими считал евреев, причём по трём причинам - во-первых, евреи всем остальным, даже сибирским шаманистам, всегда и везде оказывались религиозно осквернительными; во-вторых, евреи всегда и везде больше любого другого народа оказывались способными к национал-солидарности; а в третьих и в самых главных, евреи, в том числе и крещёные, и порвавшие с еврейством, а также и ассимилянты еврейского происхождения, не считающие себя евреями, и даже не знающие о своём еврейском происхождении, всегда и везде, если им предоставлялась такая возможность, стремились устроиться не на пролетарских и не на крестьянских, а на интеллигентских или богемных профессиях, в крайнем случае на конторских.

Это мнение было в какой-то мере традиционно для здешней России, которую с самого 1905 года периодически лихорадило еврейскими погромами; однако же, поскольку евреи ещё в царские времена землёй почти что не владели, то во времена ВПР и УС им отлетало только эпизодически...

Разведчик с карабином покопался в мешке, извлёк толстый том, показал его всем:

– Вот эта книга!...

Положил её на ящик, кивнул на неё и продолжил рассказ:

– А есть там ещё и такая подробность. Самая интересная в этой книге! Один из сподвижников Дунайского (тот самый, который впоследствии стал министром внутренних дел и шефом политического сыска, именуемого гостапо, государственная тайная полиция, и сей момент на этих должностях) предлагал ему ещё в двадцатые отказаться от византийского христианства, как религии не русской, не национальной и не воинственной; и восстановить русское язычество как настоящую русскую веру. Так вот, Дунайский в этой своей книге расписал чётко и однозначно, что византийское христианство - оно, конечно, явление и не русское, и не национальное, да и вовсе еврейское; но вот Проблема - оно, в отличии от русского язычества, содержит в себе Идеи смирения и крестоносительства, а без таких Идей управлять людьми ну никак невозможно...

– Во сволочь!...
– сказал попаданец с пулемётом.

А рассказ продолжил разведчик с двустволкой:

– При всём при этом сам Вольф Дунайский происхождения весьма тёмного. Известно точно, что его бабка, мать его отца Елизара, была мещанского сословия девицей Шекелевой, и когда-то работала служанкой в семье каких-то богатых инородцев, где этим самым Елизаром и забеременела; причём непонятно от кого - то ли от кого-то из хозяев, то ли от проезжего гусара. Хозяева свою причастность к появлению на свет Елизара, естественным образом, отрицали; что, впрочем, ещё ничего не значило. Елизар Шекелев был в молодости циркачом, потому и придумал себе звучную для циркача фамилию Дунайский. А по газетным слухам, эту фамилию он вовсе не сам придумал, а взял от первой жены, на которой женился по денежному расчёту, и родственники которой согласились на этот брак только на условии принятия женихом невестиной фамилии; впрочем, первая жена Елизара всё одно долго не прожила, так же, как и вторая...