Черта горизонта: Стихи и переводы. Воспоминания о Марии Петровых
вернуться

Самойлов Давид Самойлович
Шрифт:

1956

«Скорей бы эти листья облетели!..»

Скорей бы эти листья облетели! Ты видел детство их. Едва-едва, Как будто в жизни не предвидя цели, Приоткрывалась зябкая листва, — «Плиссе-гофре», как я тогда сказала О листиках зубчатых, и в ответ Смеялся ты, и вот тебя не стало. Шумит листва, тебя на свете нет, Тебя на свете нет, и это значит, Что света нет… А я еще жива. Раскрылись листья, подросла трава. Наш долгий разговор едва лишь начат. На мой вопрос ты должен дать ответ, А ты молчишь. Тебя на свете нет.

1956

«Скажи — как жить мне, как мне жить…»

Скажи — как жить мне, как мне жить На этом берегу? Я не могу тебя забыть И помнить не могу. Я не могу тебя забыть, Покуда вижу свет, А там забуду, может быть, А может быть, и нет. А может быть, к душе душа Приникнет в тишине, И я воскресну не дыша, Как вечный сон во сне. На бездыханный берег твой Возьми меня скорей И красотою неживой От жизни отогрей.

1957

«Не за то ли, что только гроза…»

Не за то ли, что только гроза Нам на мир открывает глаза, И пред нами, хорош или плох, Предстает он, застигнут врасплох, Озарен то вверху, то внизу, — Не за это ль мы любим грозу? Чт'o при свете дневном разберешь, Примиряющем с правдою ложь? Безучастный равно ко всему, Он легко переходит во тьму. Чт'o увидишь во мраке ночном? Он смешал, одурманенный сном, Все, что живо, и все, что мертво, Он не видит себя самого. Но случится лишь ветру начать Вековые деревья качать, — Встрепенется, очнется листва, Зашумит: я жива, я жива! Редкий дождь пробежит вперебой По траве, от зарниц голубой, В чаще туч острие топора Полыхнет белизной серебра, Громыхающий рухнет удар С поднебесья в глухой крутояр, Взвоет ветер на все голоса, Раскачаются шумно леса… Не затем ли мы жаждем грозы, Что гроза повторяет азы Неоглядной свободы, и гром Бескорыстным гремит серебром, И, прозрачной прохладой дыша, Оживает, мужает душа…

[1957]

Черта горизонта

Вот так и бывает: живешь — не живешь, А годы уходят, друзья умирают, И вдруг убедишься, что мир непохож На прежний, и сердце твое догорает. Вначале черта горизонта резка, — Прямая черта между жизнью и смертью, А нынче так низко плывут облака, И в этом, быть может, судьбы милосердье. Тот возраст, который с собою принес Утраты, прощанья, — наверное, он-то И застил туманом непролитых слез Прямую и резкую грань горизонта. Так много любимых покинуло свет, Но с ними беседуешь ты, как бывало, Совсем забывая, что их уже нет… Черта горизонта в тумане пропала. Тем проще, тем легче ее перейти, — Там эти же рощи и озими эти ж… Ты просто ее не заметишь в пути, В беседе с ушедшим — ее не заметишь.

1957

«Ты не становишься воспоминаньем…»

Ты не становишься воспоминаньем. Как десять лет назад, мы до сих пор Ведем наш сокровенный разговор, Встречаясь, будто на рассвете раннем. Нам хорошо и молодо вдвоем, И мы всегда идем, всегда идем, Вверяясь недосказанным признаньям И этой чуть раскрывшейся листве, Пустому парку, резкой синеве Холодных майских дней и полувзглядам, Что сердцу говорят прямее слов О радости, что мы, как прежде, рядом… Минутами ты замкнут и суров. Жестокой мысли оборвать не хочешь, Но вот опять и шутишь и хохочешь, Самозабвенно радуясь всему — И солнцу, и нехоженой дорожке, И полусказочной лесной сторожке, И тайному смятенью моему… Мне верилось, что это лишь начало, Что это лишь преддверие чудес, Но всякий раз, когда тебя встречала, Я словно сердцу шла наперерез… И я еще живу, еще дышу, Еще брожу одна по темным чащам, И говорю с тобою, и пишу, Прошедшее мешая с настоящим… Минутами ты замкнут и суров. А я была так близко, так далеко С тобой, с твоей душою одинокой И не могла, не находила слов — Заговорить с тобой о самом главном, Без переходов, сразу, напрямик… Мой ангел, на пути моем бесславном Зачем явился ты, зачем возник! Ты был моей любовью многолетней, А я — твоей надеждою последней, И не нашла лишь слова одного, А ты хотел его, ты ждал его, Оно росло во мне, но я молчала, Мне верилось, что это лишь начало. Я шла, не видя и не понимая Предсмертного страданья твоего. Я чувствовала светлый холод мая, И ты со мной, и больше ничего… О, как тебя я трепетно касалась! Но счастье длилось до того лишь дня, Пока ты жил, пока не оказалось, Что даже смерть желаннее меня.

1957

«Кузнечики… А кто они такие?..»

Кузнечики… А кто они такие? Заглядывал ли ты в их мастерские? Ты, видно, думал — это кузнецы И в кузнях маленьких поодиночке О наковаленки бьют молоточки, А звон от них летит во все концы? Но это заблужденье. Ты не прав. Не кузница в траве, а телеграф, Где точки и тире, тире и точки Бегут вплотную по звенящей строчке И наспех сообщают обо всем, Что в поле и в лесу творилось днем.

1957

«Пылает отсвет красноватый…»

Пылает отсвет красноватый На летней пашне в час заката. До фиолетового цвета Земля засохшая прогрета. Здесь каждый пласт огнем окован — Лиловым, розовым, багровым, И этот крепкий цвет не сразу Становится привычен глазу, Но приглядишься понемногу, На алый пласт поставишь ногу, И с каждым шагом все бесстрашней Идешь малиновою пашней.

1957

Сон на рассвете

Какие-то ходы и переходы, И тягостное чувство несвободы, И деревянный низенький помост. Как на погосте, он открыт и прост, Но это — стол, на нем вино и свечи, А за столом — мои отец и мать. Их нет в живых. Я рада этой встрече, Я их прошу меня с собою взять Или побыть со мною хоть недолго, Чтоб Новый год мы встретили втроем. Я что-то им толкую втихомолку, Они молчат. Мы пьем. Нет, мы не пьем. Вино как кровь. Нетронуты бокалы. А у моих родимых небывалый — Такой недвижный и спокойный взгляд. Да полно, на меня ль они глядят? Нет, сквозь меня. О нет, куда-то мимо. А может статься, я для них незрима? И что это? Настал ли Новый год И при свечах втроем его встречаем, Иль только близится его приход, — Так незаметен, так необычаен?.. Отец и мать. И между ними — я. Где ночью ты была, душа моя? И Новый год — был или не был встречен? Что спрашивать, когда ответить нечем! Я помню только свечи и вино, И стол в дверях, и что кругом темно, И что со мной — восставшие из праха. Я их люблю без трепета, без страха, Но мне тревожно. Кто меня зовет?.. О лишь бы знать — настал ли Новый год?