Шум поднялся внезапно и словно пронзил всю толпу насквозь, долетая обрывками фраз до покосившейся лачуги.

На площади что-то происходило.

Люди ручейком устремились к источнику звука, минуя построения и беспокойно переглядываясь. Белла сразу же выскочила, прижимая к себе отложенную для Эдварда буханку хлеба и пытаясь унять екающее сердце. Подобного рода сборища проходили не часто и всегда означали, что богема Берморда создала очередной меморандум, относящийся по большей части к правам явно не простых крестьян.

– Свободные жители Берморда! – гласил хриплый голос, заставляющий вздрагивать от зловещего его звучания.

Белла, укутав буханку в полотенце, скептически окинула взглядом выступающего, про себя отмечая нелепость его заявлений по поводу свободы жителей ее города.

Что она считала свободой? Наверное, возможность делать выбор. Выбор, на который не влияет наличие денег или процент благородной крови, текущей по венам. Ее личный выбор, который бы не отражался на семье. Выбор, который бы давал возможность быть с теми, к кому рвется сердце. Но вряд ли именно это пытался донести оратор, искусно владеющий словом.

– На наши земли опустилась тьма! – продолжал высокий мужчина с добротными черными усами, прикрывающими его наверняка тонкие губы. – В городах пропадают дети, исчезают семьи, уничтожается скот. Ведьмы выбрались из лесов, позабыв, кто есть хозяева в нашем мире, и совершают свое наступление с удвоенной силой.

Белла поежилась, прикрывшись платком, и покосилась на стоящих рядом людей, внимательно ловивших каждое слово здоровяка со сцены. Перед ее глазами тут же вспыхнули воспоминания, так долго скрывающиеся на задворках сознания.

Шершавые руки бабушки, ведущие маленькую Изабеллу через цветущую поляну. Ее глаза светились черной горечью, которая наложила отпечаток и пролегла темными тенями над скулами, - свидетельство одиноких, долгих ночей и непонимания. Она всегда рассказывала внучке, как правильно срывать стебли зверобоя, чтобы не поранить руки. Она была ведьмой - ведьмой из рода Свон. Но ее руки никогда не касались чужих детских колыбелей или беззащитных жеребят, едва ставших на ноги. Бабушка Беллы не была убийцей. Нет.

– Грядет война!
– рыкнул мужчина, взмахивая рукой вверх. Как по мановению волшебной палочки небеса сгустились темными красками, а молния, словно разрывая их напополам, промелькнула между тяжелых туч. – И только мы сможем помочь вам выжить в этой неравной схватке с тьмой, которая уже проникла в семьи и изуродовала их будущее. Совсем недавно наш отряд охотников на ведьм побывал в Ротфорде, в котором были вычислены и уничтожены четыре женщины, занимающиеся колдовством. Одна из них, была публично сожжена на костре, вгоняя в ужас всех, кто когда-либо имел отношение к оккультизму. И это только начало.

Белла почувствовала, словно в ее грудь вошло холодное лезвие не давая дышать. Воздух стремительно покинул ее, заставляя жадно его поглощать, открывая и закрывая рот, а сердце остановилось, заледенев в груди.

Лорен жила в Ротфорде. Она пропала неделю назад, не присылая весточек и коробок с сушеными травами и мазями для Рене. В ее доме нашли оккультные предметы. Ее больше нет.

Ужас ворвался в мысли Изабеллы, разрывая все ведомые и неведомые барьеры и оставляя за собой пустоту бессвязных картинок. Кукольно-милое лицо Лорен с солнечной улыбкой, озаряющей все вокруг. Ее голубые глаза, напоминающие небесную гладь в весенний день и медовые кудри, ниспадающие на хрупкие плечи.

Осознание случившегося настигло Беллу, заставляя девушку отступить назад, теряясь между стоящих людей. Единственной ниточкой, связывающей ее с реальностью, оставалась уже почти остывавшая буханка хлеба, испеченная перед рассветом.

Люди задевали ее плечами, когда хрупкая Изабелла, словно тень, скользила между ними, устремив взгляд в одну точку. Она не заметила, как с силой врезалась в молодого мужчину, роняя ценный груз прямиком в грязь.

– Белла…- прозвучал знакомый голос, оставляя в ее душе следы света, медленно разъедающего тьму, поглотившую девушку с момента выступления охотников. Она осмотрела на Эдварда из-под опущенных ресниц, которые скрывали отражение горя, плескающегося в глазах цвета горького шоколада. – Мне так жаль, я не хотел, чтобы так вышло… - тараторил он, едва ли улавливая настроение своей собеседницы и поднимая хлеб с земли. – Сегодня утром я опоздал, и твоя мать сказала, что ты ушла на площадь. Здесь было что-то интересное?

Сын мэра был переполнен энергии и солнечного света, который просачивался сквозь кожу россыпью едва заметных веснушек. Его зеленые глаза светились жизнью и неподдельным любопытством ко всему происходящему.

– В город приехали охотники, Эдвард. – Ответила она, принимая из его рук грязный сверток. Ее пальцы были ледяными и, вероятно, едва ли могли сравниться с руками светских дам из особняка его отца. – Я испеку тебе новый хлеб, придешь к полудню?

– Конечно, Белла. – Прошептал он, улыбаясь уголком рта. Он все время повторял ее имя, словно боясь потерять связь с этой невероятной девушкой. Ее боевой дух, так хорошо скрытый внутри, отражался в изогнутых стрелах бровей, тянущихся к самым вискам. Эдвард понятия не имел, что значит любовь, но если в ее описание можно было вместить все то восхищение, что он чувствовал к этой девушке, то это была, несомненно, она.