Но после появления дела Дрейфуса у сионизма было уже два мощных лидера, оспаривавших друг у друга честь возглавить его. Ими были Ахад ха-Ам и Теодор Герцль. Первый представлял точку зрения восточных евреев, второй – западных евреев.

Это расхождение во взглядах, как мы уже сказали, со всей силой проявилось во время первого Базельского конгресса в 1897 г. как на общественных сессиях, так, очевидно, и на тайных встречах лидеров.

Разница во взглядах была столь велика, что к концу конгресса Ахад ха-Ам начал беспощадную борьбу против своих противников. Он именовал официальный сионизм, под знаменем которого и собрался конгресс, «политическим сионизмом» или «герцлизмом», в то время как свой сионизм он называл «моральным», или «практическим», или даже «просвещенным»: «Эти два лагеря отстаивали два различных видения того, как получить Палестину и установить еврейское господство над всем миром... — писала г-жа Фрай [292] . — “Политический сионизм” Герцля был делом независимого Ордена “Бнай Брит”, который объединял всех евреев Европы на западе и Америки.

“Практический сионизм” Ахада ха-Ама объединял под своим флагом всех восточных евреев Европы и Ордена “Ховевей Цион”».

Тайное общество «Сыновей Моисея» («Бне Мойше»), имевшее большое количество лож в России, Румынии, Галиции, Польше и сторонников в Париже, Берлине, Англии и Палестине, было, по-видимому, закрыто после первого конгресса в Базеле и уступило место обществу «Сыновей Сиона» («Бне Цион»), организованному московским евреем, учеником Ахада ха-Ама Усышкиным и разрешенному русским правительством. Впоследствии общество «Бне Цион» объединило в своих рядах различные ложи «Ховевей Цион» и «Бне Мойше» и стало мощным центром оппозиции «политическому сионизму» Ордена «Бнай Брит» в Европе и Америке [293] .

Лагерь Герцля хотел Палестину, но в случае невозможности этого был готов удовлетвориться другой территорией.

Ахад ха-Ам также хотел Палестину, но только Палестину, не соглашаясь променять ее ни на какую другую землю; только там он хотел основать центр иудаизма; однако еще больше, чем землю для евреев, он хотел увидеть возрождение иудаизма в национальном духе евреев в изгнании.

Именно в этом вопросе у них с Герцлем произошло расхождение.

Герцль и его друзья очень боялись распространения антисемитизма среди христианских народов в случае, если евреи слишком открыто будут добиваться власти над ними. Вероятно, именно из-за этого страха Герцль так страстно мечтал отправить наиболее строптивых представителей своего народа за границу на освоение Палестины или иной земли, которая будет ему предназначена. В своей знаменитой книге «Еврейское государство», написанной в 1895 г., Герцль изложил следующий основополагающий тезис: «Мы народ своеобразный, народ особый... Итак, я думаю, что поглощение евреев невероятно даже при большом успехе со стороны остальных граждан... Чем дольше антисемитизм заставит себя ждать, тем он проявится более суровым. Скопление эмигрирующих евреев, которых притягивает очевидная безопасность, равно как и движение, возникающее среди местных евреев, купно подействуют тогда, вызывая бурную реакцию, и ничего нет проще подобного заключения... Все народы, у которых живут евреи, явные или замаскированные антисемиты, единственная разница заключается в том, что одни при этом краснеют, а другие этого не стыдятся.

Антисемитизм в соседях растет не по дням, а по часам, и будет расти потому, что причины, вызывающие его, очень прочно усвоены народом и не могут быть поколеблены... Отдаленная причина, или causa remota подобного порядка вещей есть отсутствие в Средние века возможности ассимиляции, ближайшая же причина всего этого, или causa proxima есть наш продуктивный излишек среднего интеллигента, не имеющего никакого выхода ни вниз, ни вверх, т. е. не имеющего, собственно, никакой здравой возможности превратиться в низший класс или подняться в высшие слои общества. Беднея, мы образуем пролетариат и создаем разрушителей, т. е. низший персонал руководителей разных революционных партий (не только (!), далеко не только (!) низший персонал! – Автор), а одновременно с этим вверху увеличивается наша денежная сила, которая опять-таки внушает страх...

Обыкновенно толпа не имеет никакого понятия об историческом развитии, да она и не может иметь его; она не знает, что европейские народности платятся теперь за грехи Средних веков (т. е., по мнению Герцля, за грехи христиан перед евреями. – Автор). Социальная борьба, во всяком случае, должна теперь отразиться на наших же спинах, ибо мы как и в социальном, так и в капиталистическом лагере занимаем очень видное место...

Всеобщее братство есть только приятная мечта, а вражда необходима, хотя бы для высших эгоистических целей. Случаи выражения низких чувств бесчисленны, к тому же злых людей больше, чем добрых... Возможно, необходима борьба с некоторыми злыми и ограниченными евреями...

Так ведь раньше этого нельзя было сделать (создать еврейское государство). Только сто, пятьдесят лет тому назад на это посмотрели бы, как на несбыточную мечту, на пустую бредню, теперь же это все – насущная необходимость. Богатые люди, разбирающиеся в современной технике, отлично сознают, что с деньгами все можно сделать! Так оно, собратья! Не сказка и не обман!..

Лишь только мы решимся выполнить наш план, как тотчас утихнет и исчезнет антисемитизм...

И я убежден, что из земли явятся необходимые люди. Маккавеи снова воскреснут...

Нашей свободой освободится мир, нашими богатствами он обогатится. Все, что мы будем предпринимать для своего собственного благосостояния, будет принадлежать всему человечеству и способствовать его процветанию» [294] .

Прекрасный финальный аккорд Герцля о высокой миссии Израиля во благо всего человечества совершенно не устраивал Ахада ха-Ама.

Он не сомневался, что Израиль должен быть очевидным и признанным хозяином всего мира, и он считал священной задачей безостановочное движение к этой цели любыми открывающимися путями и ценой любых средств.