– Смотри, чего уж, - снисходительно разрешаю я.

Он осторожно ощупывает моё колено.

– Эй, поаккуратней! – морщусь я, хотя на самом деле мне не так уж больно.

Бывший врач молча кивает и достаёт из сумки на поясе портативный медстанер. И хотя я мало в этом разбираюсь, мне кажется, что он довольно продвинутой модели – типа тех, которыми оснащают парамедиков неотложки.

Переселенец несколько раз проводит станером над моим коленом, не касаясь кожи, смотрит на показания дисплея и удовлетворённо произносит:

– Мениски не повреждены, кровоизлияния в сустав нет. Просто небольшое растяжение связок. Сейчас мы всё поправим.

Он снова что-то набирает на экране медстанера, подносит го к моей ноге и жмёт на кнопку. Из сопла вырывается струйка белого пара, колено окутывает приятным холодом. Ещё одно нажатие – на этот раз на кожу льётся желтоватая пена, в считанные мгновения расползающаяся плотной невидимой плёнкой. Я вздыхаю с облегчением, боль ушла.

Наблюдая за процессом лечения, совсем забываю про девчонку. А сейчас, бросив взгляд в её сторону, вижу, что она успела открутить нижнюю крышку моего гравиборда и копается отвёрткой в его внутренностях.

– Эй! Ты что делаешь?!

Она смотрит на меня как на идиота:

– Ремонтирую…

– Да ты знаешь, сколько он стоит! Пять тысяч кредитов! – я преувеличиваю, но совсем немного. У меня действительно хорошая, дорогая модель, подарок отца на день рождения.

– Не переживайте. У меня раньше был почти точно такой же. Я уже заканчиваю, ещё пару минут.

Я недоверчиво качаю головой, но решаю не спорить. Несколько раз сгибаю и разгибаю ногу, убеждаясь, что с моей коленкой всё в порядке.

– Советую не слишком нагружать ногу, а завтра показаться своему школьному врачу, - говорит мне пришлый. Я игнорирую его советы. Скачиваю на комм информацию с его медстанера, оплачиваю потраченные на меня лекарства, затем добавляю десять кредитов в качестве вознаграждения.

Девчонка заканчивает возиться с гравибордом, ставит его на пол – он зависает сантиметрах в пяти над рваным линолеумом коридора. Она легонько толкает его пальцем, и тот послушно плывёт в мою сторону, словно игрушечный кораблик, пущенный по поверхности пруда. Я критически осматриваю свой гравиборд. Похоже, ей действительно удалось его починить.

Скидываю и ей десять кредитов на счёт. Мне кажется, что я слышу невнятное ворчание насчёт того, что «простого «спасибо» было бы вполне достаточно», но не обращаю внимания. Нас с малых лет учат тому, что полезную продуктивную деятельность «гостей» надо материально поощрять. Тем более, что на счёте у неё всего двадцать три кредита. Смутно припоминаю, что отец недавно за завтраком сообщил мне, что их фракция в Сенате добилась увеличения пособий детям мигрантов. Вроде бы до восьми кредитов в неделю, но я точно не помню, можно будет уточнить. Конечно, это немного. Но, с другой стороны, все эти понаехавшие должны учиться и работать, чтобы стать гражданами Оазиса, а не тратить выделяемые государством деньги на игрушки и всякие развлечения.

Защёлкиваю магнитные крепления гравиборда, вскакиваю, и, не попрощавшись, уношусь прочь. Поднимаюсь на самый верх здания, скользя над стальной нитью монорельса перебираюсь на соседний небоскрёб.

Ещё четверть часа я ношусь по коридорам верхнего этажа, периодически поднимаясь через снятые потолочные панели на крышу, пока, наконец, не оказываюсь в самом конце длинного крыла небоскрёба. Сначала я собираюсь вернуться и проделать обратный путь над монорельсом, но потом замечаю толстый кабель, натянутый между двумя зданиями. До небоскрёба, с которого начались мои приключения, метров сто пятьдесят. Не знаю, какой шайтан толкает меня под руку, но я внезапно принимаю решение срезать путь и преодолеть пропасть между небоскрёбами по этому самому тросу. Я почему-то уверен, что мне без труда удастся осуществить задуманное, тем более, что на гравидроме я не раз проделывал подобные трюки. Правда, трос там натянут на высоте не больше двух метров, а на случай падения внизу мягкая подушка гравитационного поля.

Определённо, сегодня не мой день. Я всё делаю, как на тренировках – гравиборд под углом к линии движения, центр тяжести точно над тросом, скорость убавлена до разумного минимума. И всё же что-то идёт не так. Может, подвела травмированная нога, а может, я на секунду растерялся, невольно подумав о многоэтажной бездне, затаившейся внизу в ожидании лёгкой добычи. Как бы то ни было, пересечь провал между небоскрёбами мне не удалось. Преодолев две трети пути, я срываюсь с троса.

Всё происходит так быстро и неожиданно, что я даже не успеваю закричать. Поскольку я набрал неплохую скорость, то не лечу вертикально вниз, а продолжаю двигаться по наклонной в сторону глухой, без окон, бетонной стены. Я прорываю защитную гравитационную сеть, она предназначена для того, чтобы улавливать мелкий строительный мусор, и не способна выдержать мой вес. Но всё же падение чуть замедляется.

Я врезаюсь в твёрдый бетон. Жёсткий контакт выбивает из груди дыхание, но удар не настолько сильный, чтобы расплющить меня в лепёшку. Гравиборд, кувыркаясь как оторванный цветочный лепесток, летит вниз. Неожиданно я обнаруживаю, что не падаю следом. На стене, казавшейся издалека абсолютно гладкой, руки и ноги сами собой находят мельчайшие углубления и выступы, в которые я и вцепляюсь мёртвой хваткой. Впрочем, я понимаю, что долго я продержаться не смогу. Даже если бы мне удалось дотянуться до коммуникатора и позвать на помощь, мне не суждено дождаться прибытия спасателей.