— Друзья мои, я покидаю Энди. Он слишком молчалив, а мне необходимо живое, откровенное общение.

— Ну давай поговорим о том, — хмыкнул нисколько не огорчившийся Энди, — что ты по утрам бреешь ноги мужской бритвой…

По длинноносому лицу Софи пошли красные пятна, почему-то она залепила пощёчину Тайтусу, после чего демонстративно покинула это сообщество трёх заговорщиков. Диговские непроницаемые очки упали на асфальт, но не разбились; Тайтус с закрытыми глазами поднял их и водрузил на место. Алекс, дождавшись тишины, извлёк из кармана целый моток разноцветных проводов.

— Что это?

— Это моё дистанционное устройство, Энди. Кстати, ты принёс канистру авиационного топлива?

Курящий вамп кивнул, закрыв глаза от несомого дымом наслаждения.

— И где она?

— На месте, не беспокойтесь. Я засунул её под автомобиль Хайделла, — Энди взял в руки агрегат, изготовленный Алексом. — Я вообще-то представлял его без проводов, что-то типа радиодетонатора…

Алекс обиделся и загрёб своё изобретение обратно в карман, тем более, мимо ковылял страж порядка с противоестественно синей харей. Сей грязнокасочник, как нарочно, стукался лбом о всякое встречное препятствие, будь то дерево или столб. Проводив несчастного взглядами, Энди сказал:

— И это сгодится, только нужно присыпать провода грязью и мусором…

Спустя час коварный план был приведён в действие, а в ста метрах от машины, в густых колючих кустах, с пусковой кнопкой в потных руках засели вампы; диг словно бы невзначай уселся невдалеке на лавочку. Почему-то все прохожие цеплялись за замаскированный провод, и все страшно ругались, но никому не пришло в голову наклониться и разузнать получше, что так мешает пешеходному движению. Когда споткнулась и растянулась на асфальте девятилетняя девочка в приличном белом платьице, она выдала такой блок изощрённых ругательств, что даже у Алекса, большого в этом деле специалиста, слегка отвисла челюсть.

Наконец, часа через три, профессор Хайделл покинул здание Университета и быстрыми шагами поскакал к приобретённому на Государственную премию автомобилю.

— Как ты думаешь, а не взорвётся ли топливо из-за антигравитационной подвески? — спросил вполголоса Энди.

— Нет, Тайтус сказал, что хоть и появляются большие по значению вихревые токи, но этого всё-таки недостаточно… Внимание!

Профессор Хайделл делал последние шаги в этой жизни по бренной Земле, основательно замусоренной и заплёванной. Вот он уселся в автомобиль, захлопнул герметически закрывающуюся дверцу…

— Жми! — почти закричал Алекс.

Энди послушно нажал кнопку, и в первый момент ему показалось, что сложная система Алекса не сработала, или где-то имеется обрыв. Но через пару секунд после сравнительно негромкого взрыва автомобиль охватило жадное пламя; краска, покрывающая его обшивку, начала плавиться и отслаиваться чёрными хлопьями. Было видно, что профессор Хайделл удивлённо оглядывается, пытается выйти… Всепроникающий огонь всё-таки добрался до укрытой в глубине металлического чрева энергетической системы, и от автомобиля после ослепляющей вспышки осталось одно воспоминание. Пользуясь паникой, вампы скатали вызвавшие взрыв провода и подошли к образовавшейся воронке, вокруг которой начала толпиться общественность, там был и Тайтус.

В воронке среди дымящегося металлолома лежали останки профессора Хайделла, вернее, верхняя половина его туловища. Из страшных, смертельных ран сочилась не кровь, а какая-то густая, зелёная жидкость, а в отвратительной дыре виднелся металлический каркас рёбер, опутанных обгоревшими проводами. Профессор ещё шевелился, он двинул рукой, и из крепко зажатого, покрытого ожогами четвёртой степени кулака выпала небольшая чёрная коробочка — процессор нового поколения «Гебдомон».

— Киборг! Сраный киборг! — завопил толстый круглоголовый детина не совсем трезвого вида. Людская толпа возмущённо всколыхнулась и вытолкнула из своих рядов Тайтуса; диг по инерции сделал несколько шагов вперёд и случайно наступил на «Гебдомон» — творение лучших умов Республики.

Тихо скрипнув, микропроцессор превратился в кучку керамической пыли.

— Засранный киборг! — вновь начал смущать народ толстяк, увидев, как Хайделл с трудом протянул руку, пытаясь защитить своё творение. — Смерть киборгу!

Как по волшебному слову, люди, отшвыривая друг друга, налетели на поверженное тело, голыми руками разрывая его на части. Вампы и диг были единственными, кто не поддался всеобщему психозу.

Хайделл, по-видимому, был жив, пока толстяк булыжником — орудием пролетариата — не снёс ему сверхпрочную крышку черепа и не извлёк тугой, словно резиновый, мозг.

Тогда профессор Хайделл умер. Буквально.

В дверь квартиры, где обитал профессор Шварцхельм, аккуратно и вежливо постучали. Учёный ещё не выходил сегодня из дома и не знал, что случилось с его выдающимся коллегой Хайделлом. Жена профессора с детьми вчера вечером уехала погостить в деревню к родителям, и Шварцхельм был абсолютно один. На пороге стоял студент, в руках он небрежно держал какой-то блестящий непонятный предмет.