– Может, совпадение? Мы в Оленегорске однажды в поход так ходили – Илюша Одинцов и нас, девчонок, четверо. Случайно получилось, другие не смогли, а мы все-таки решили пойти. Ничего так, весело было. В смысле, нам, девчонкам, было весело. Одинцова-то мы, конечно, зверски замучили, как фашисты партизана. И, заметь, никакого ковена.

Женька мрачно хмыкнула.

– Ага. Снова совпадение. Дань, я тебя предупредила. Увидишь Мартина и компанию – перейди на другую сторону улицы. И вообще выбрось их из головы.

– Да никто, собственно, и не собирался бежать за ними с предложениями нежной дружбы или драться за столик в столовой. – Я пожала плечами. – Просто они такие… яркие. Колоритные. Картинки из аниме. Как же не перемыть им кости-то, Жень? И вообще у нас институт девчачий, мальчишек – раз-два, и обчелся. А тут этот Мартин, звезда прибалтийская…

Я вспомнила развевающиеся золотистые волосы, голубые глаза, устремленные вдаль, и нежные губы – улыбавшиеся, будто в предвкушении невероятной встречи. Чего греха таить, «явление Мартина народу» произвело на меня большое впечатление.

– Давай закругляться с разговорами, нам на занятия пора. – Журавлева встала. – И кстати, чтоб ты не слишком увлекалась аниме: некоторые люди считают, что он спит со всеми четырьмя.

Криво усмехнувшись, она добавила:

– Одновременно.

– Высокие отношения… – только и смогла промямлить я.

– Ну чего ты хотела? Так и положено в черном ковене, для укрепления магической связи. У них же там половина ритуалов на сексе держится. Кончай хлопать глазами, вставай, пошли.

До аудитории, где через пару минут должны были начаться занятия, мы шли молча и больше к этому разговору не возвращались.

Однако взбудораженное подсознание подкинуло мне подарочек – в наступившей ночи мне привиделся Мартин. Он лежал, раскинувшись на смятом темном атласе пурпурно-винного цвета, неподвижный, совершенно обнаженный, золотистые волосы рассыпаны в странном порядке, образуя солнечный ореол вокруг головы. Его ковен был с ним. Четыре черноволосые девушки, тоже обнаженные, напротив, непрерывно передвигались – то свивая смуглые тела, то развивая их, то почти полностью скрывая Мартина, то открывая его. Все это походило на клубок змей, празднующих свою змеиную свадьбу, а самым страшным было то, что ледяные глаза Мартина смотрели прямо на меня, и я могла поклясться, что он видит меня в реальности. На его губах по-прежнему гуляла предвкушающая улыбка. Мартин медленно поднял руку и беззвучно поманил меня пальцем. Я почувствовала, что против воли начинаю приближаться к темному ложу, и застонала от ужаса.

Спасла меня Снежинка.

Она услышала стон и разбудила меня.

– Ты мычала, – сообщила она, сидя на моем животе. – Плохой сон?

– Фу, ужас какой, – сказала я, слушая, как бешено колотится сердце в груди. – Ужас, какой дурацкий сон! Спасибо тебе, Снежечка, что разбудила меня. Ты просто спасла меня.

– Что тебе снилось?

Я подумала и сказала:

– Змеи. Мне снились змеи.

Снежка замолчала ненадолго – подключилась к своему Катнету. Потом заявила авторитетно:

– Это к измене или предательству. Или к назначению индийским посланником. Ты должна быть настороже, ведьма Данимира. Навряд ли тебя пошлют в Индию. Хотя все в этой жизни бывает…

Я пробормотала:

– Потом догонят и еще раз пошлют… Буду, буду настороже. А пока пойду-ка я лучше водички попью. И валерьянки приму капель двести.

– Мне тоже, мне тоже, – обрадовалась Снежинка и, вскочив с места, принялась топтаться по мне, выпуская когти.

– А тебе нельзя, – строго сказала я.

Снежка возмутилась.

– Но я же спасла тебя от змей!

– Снежа! Огромное тебе спасибо, Родина тебя не забудет. Но ты ведь, если валериану хотя бы понюхаешь, до утра по ковру валяться будешь и песни свои кошачьи петь. А мне на занятия рано вставать.

Попив водички и вернувшись в постель, я попыталась было заснуть, но быстро выяснилось, что спать при свете у меня не получается, а заставить себя выключить лампу я тоже не могла – покой не приходил.

В итоге я снова вскочила, вернулась на кухню и заварила себе чай с мелиссой. Потом в сердцах вскрыла плитку шоколада и взяла в постель «Грозовой перевал», чтобы чужие страсти и переживания отвлекли меня от своих собственных.

Несколько листочков, отщипнутых от сушеной веточки мелиссы, я закатала в шарик из шоколадной фольги и выдала в качестве игрушки Снежинке. Подарок моему фамильяру понравился, и она полночи неутомимо гоняла его по углам.

Читала я в результате до утра, слопала весь шоколад и приползла на занятия невыспавшаяся и злая. Злилась я прежде всего на себя и на свою девичью впечатлительность. Женьке, которая заметила, что я сегодня не в форме, я не рассказала ничего, отговорившись банальной бессонницей.