— И за это ты его застрелил.

— Да.

Холден вздохнул, привалился к стене у открытой двери и скрестил руки.

— Амос назвал тебя праведником, — сказал Миллер. — Ты знаешь?

— Амос считает себя плохим человеком, потому что совершал поступки, которых стыдится, — ответил Холден. — Он не всегда доверяет себе, но, по мне, уже то, что ему стыдно, говорит, что он не плохой человек.

— Да, — начал Миллер, но Холден еще не кончил.

— Он заглядывает себе в душу, видит пятна и хочет очиститься, — сказал он. — А ты? Только плечами пожимаешь.

— Дрезден был…

— Речь не о Дрездене. Речь о тебе, — сказал Холден. — Я не могу доверить тебе людей, которыми дорожу.

Холден уставился на Миллера, ожидая ответа, но коп только грустно кивнул, надел свою шляпу и пошел по плавно изгибающемуся коридору. Он не оглядывался.

Холден вернулся в каюту и попробовал расслабиться, но чувствовал себя как на иголках. Без Миллера он ни за что не выбрался бы с Эроса, тут и говорить не о чем. Вышвырнуть его, не дослушав, представлялось неправильным. Что-то они не договорили.

По правде сказать, у него мурашки ползали по загривку всякий раз, как он оказывался с Миллером в одном помещении. Коп напоминал ему непредсказуемого пса, с которым никогда не знаешь, лизнет он тебе руку или вцепится в ногу.

Холден подумал, что надо бы позвонить Фреду и предостеречь его. Вместо этого он вызвал Наоми.

Она ответила со второго гудка. На заднем плане слышалось бесшабашное, подогретое алкоголем веселье.

— Наоми, — сказал он и задумался, подыскивая оправдание для звонка. Ничего не придумав, он сказал: — Здесь был Миллер.

— Да, недавно он загнал в угол и нас с Амосом. Чего хотел?

— Не знаю, — вздохнул Холден. — Может, попрощаться.

— Ты чем сейчас занят? — спросила Наоми. — Хочешь, встретимся?

— Да. Да, хочу.

Холден не сразу узнал бар, но, заказывая профессионально вежливому официанту скотч, вспомнил, что как раз здесь — кажется, целую вечность назад — Наоми пела караоке. Она вошла и плюхнулась за столик напротив него. Официант, принесший ему заказ, вопросительно улыбнулся.

— Нет, ничего. — Она поспешно махнула ему рукой. — Мне на сегодня хватит. Только воду, спасибо.

Когда официант отошел, Холден спросил:

— Как у тебя с… между прочим, что такое «Голго»? И как у тебя с ним?

— А, это здешняя игра. — Наоми взяла у возвратившегося официанта стакан и сразу выпила половину. — Гибрид дартса и футбола. Никогда раньше не видела, но у меня хорошо получается. Мы выиграли.

— Здорово, — сказал Холден. — Спасибо, что пришла. Знаю, что уже поздно, но это дело с Миллером меня малость встряхнуло.

— Думаю, он хочет получить у тебя отпущение грехов.

— Потому что я «праведник», — саркастически усмехнулся Холден.

— Да, — без тени иронии подтвердила Наоми. — То есть это сильно сказано, но ты к этому ближе всех, кого я знаю.

— Я все провалил, — выпалил Холден, не успев подумать. — Все, кто пытался нам помочь и кому мы пытались помочь, погибали. Вся эта долбаная война. И капитан Макдауэлл, и Бекка, Ада. И Шед… — Ему пришлось замолчать, чтобы проглотить вставший в горле ком.

Наоми только кивнула и, потянувшись через стол, взяла его руку в ладони.

— Мне нужна победа, Наоми, — продолжал он. — Я должен сделать такое, что изменит хоть что-нибудь. Судьба, или карма, или Бог, что бы там ни было, швырнули меня в самую гущу, и я должен знать, что хоть что-нибудь сделал.

Наоми улыбнулась ему и пожала руку.

— С благородством у тебя отлично получается, — сказала она. — Только тебе надо почаще устремлять взор вдаль.

— Ты надо мной смеешься.

— Да, — согласилась она, — смеюсь. Хочешь, пойдем ко мне?

— Я… — Холден запнулся и уставился на нее в уверенности, что это розыгрыш. Наоми по-прежнему улыбалась ему, но взгляд был теплым и самую чуточку озорным. Пока он пялился, локон упал ей на глаза, и она смахнула его, не отводя взгляда. — Погоди, как это? Я думал, ты…

— Я просила не признаваться мне в любви ради того, чтобы затащить в койку, — сказала она, — но еще я говорила, что уже четыре года как готова прийти к тебе в каюту по первому зову. Не думала, что это так уж трудно истолковать, и все равно я устала ждать.