– На церковный двор, - повторил мэр.
– Вы меня поняли?

– Да. Вам нужно подкрепление?

Губернатор произнёс это после минутного раздумья.

– Нет, среди нас инфицированные. В церкви устроен приют для сомнамбул.

– Хорошо. Держите меня в курсе.

Мэр дал отбой. Этот звонок из города был последним. Полицейский, наконец, догадался перерезать телефонные провода.

– А если, вроде того, перестанут слать вертолёты?
– Водитель осторожно, чтобы не показаться трусом, высказал опасения.
– Решат, что все, вроде того, мертвецы.

– Нет. Лётчики будут нас видеть. Прокричим в рупор, что связь оборвалась. А говорить за нашей спиной не к чему.

Водитель повеселел.

– Это точно, не к чему, теперь мы власть. Надо было, вроде того, раньше мэрию отключить, мало ли что.

Многие, однако, не приняли участия в операции. После того, как водитель накануне разъяснил своей партии её суть - а был он, надо сказать, весьма красноречив, - от неё отказался младший сын Варгиных. Он сослался на родителей, которых не может оставить одних.

– Вроде того, против брата идти не хочешь?
– сузив глаза, спросил водитель. В его голосе прозвучала угроза.
– Или, вроде, как трусишь?

Сжав кулаки, младший Варгин шагнул вперёд.

– Но-но, не шали!
– отступил водитель.
– Нам только этого не хватало.
– Он вытер рукавом вспотевший лоб.
– Не хочешь - не надо, принуждать, вроде того, не станем. Но и долю тогда с брата требуй. Вроде того, по-честному, согласен?

Окинув взглядом собравшихся, младший Варгин кивнул.

На центральной площади не было в тот день и вернувшегося из тундры раненого свидетеля солдатской расправы. Ему было не до того. На руках у него осталась жена-сомнамбула, за которой он нежно ухаживал. После увиденного в тундре, после лежавших вповалку неубранных трупов он не допускал и мысли отдать её в приют. По утрам он приносил ей завтрак в постель, трогательно поправлял скомканное за ночь одеяло, повторяя сквозь проступавшие слёзы: "Ты всё, что у меня есть", и ему казалось, да что там, он был просто в этом уверен - она его понимает.

Таких, державшихся особняком, набралось с десяток. Пока не кончилась еда, они рассчитывали отсидеться, протянув до лучших времён. Хотя в чём выразятся эти лучшие времена представляли смутно.

В своей ошибки полицейский убедился уже на следующий день после проведённой операции, когда рокот зависших в воздухе вертолётов раздался над церковным двором. Водитель, тоже дожидавшийся продуктов на центральной площади, посмотрел на него с нескрываемой злобой.

– В чём дело? Вроде того, не упредил?

Почувствовав вину, полицейский опустил глаза. В конце концов, операцией руководил он.

– И что теперь?
– забеспокоился понявший всё провизор.
– Оставили с носом? Теперь они вообще делиться не будут. А я предупреждал, рисковое дело, лучше было договориться.

– Ну, вроде того, что сделано, то сделано, обратной дороги нет. Придётся идти до конца.

– Как это?

– Напролом. Вроде того, возьмём штурмом церковь - всё будет наше. А иначе, как?

– Они готовы к осаде. Уверен, укрепляют ограду, а она, помнится, высокая. И железные прутья острые. К тому же у них есть оружие.

– А стрелять, вроде того, они в лунатиков будут?

Полицейский пожал плечами.

– То-то и оно! Священник точно не станет, учитель под вопросом, остаётся мэр. Но, я его, вроде того, всю жизнь возил, он не храбрец, больше чужими руками привык.

– А старший брат Варгина?

– Ну, с этим мы легко справимся. Младший, вроде того, переговорит через ограду. Не убьёт же он брата? А понадобиться, родителей притащим.

– Если они уже не в церкви. Ночью надо было не праздновать победу, а действовать.

– Ну, ты, вроде того, опять раскомандовался. Иди лучше поучи лунатиков через заборы лазить.

Церковь, действительно, укреплялась. Руководивший обороной, как, впрочем, и всем, мэр, приказал выломать из кроватей железные прутья, которые, заострив, просунули сквозь ограду наружу. С четырёх сторон устроили бойницы - для каждого из осаждённых.

– Я стрелять не смогу, - вертя в руках винтовку, сказал священник.
– Лучше не рассчитывайте.

– Думаю, до этого не дойдёт. Посидите для острастки, а кончится всё, вот увидите, переговорами. Умирать никто не хочет.