Черри наскоро обдумала ответ и скривилась.

– У меня обеденный перерыв всего полчаса.

– Это же незаконно!

– Ничего страшного…

– Нет, тебе положен час. Это закон. Обязательно скажи об этом начальству.

– Мама, брось.

– Нет…

– Мама, пожалуйста!

Венди умолкла. На секунду.

– Тебе хоть хорошо платят?

– Мама!

– Просто ты вечно соришь деньгами. Ты никогда не умела с ними обращаться.

Черри поперхнулась чаем, пролив немного на кремовую кожаную обивку.

– И не надо на меня так смотреть. Все свои сбережения ты спустила на поездку в Австралию.

– По специальной программе. Это был культурный обмен, – Черри огляделась по сторонам в поисках чего-то, чтобы вытереть чай, и нашла коробку салфеток «Клинекс» с изображением водяных лилий на упаковке. Это было придумано для хозяек, которые считали важным, чтобы их салфетки вписывались в интерьер. Она не сразу решилась взять салфетку, как будто это была конфета, предложенная ведьмой, которая не выпустит тебя из своего логова, если ты возьмешь угощение. Она напомнила себе, что если когда-нибудь потеряет работу, то в эту квартиру ей придется вернуться. Безвыходность ситуации пугала ее.

– Могла бы вложить их куда-нибудь, – не унималась Венди. – В какие-нибудь премиальные облигации.

– Мама, по облигациям не платят процентов.

– Нет, но лучше покупать облигации, чем лотерейные билеты.

Черри стиснула зубы и решила не говорить очевидного. Вместо этого она спросила:

– А что бы ты сделала? Если бы выиграла?

– Отправилась бы в далекое путешествие. И взяла бы с собой Холли. Ей не помешало бы развеяться.

– Но ты переехала бы отсюда?

– Хм, рядом с рекой Уондл неплохих домов настроили.

Черри раздосадовано вздохнула.

– Мама, ты могла бы вообще уехать из Кройдона.

– Ни за что. Я здесь родилась, и твоя бабушка, которая уже и забыла, как ты выглядишь, тоже здесь родилась.

Черри передернуло. Она ненавидела дом своей бабушки и перестала навещать ее около девяти месяцев назад. Ей оказалась не под силу терпеть грязь, которой скапливалось все больше из-за бабушкиного слабеющего зрения и закономерного падения стандартов чистоты, ее коричневый ковер, убогую, замызганную розовую ванную, газовую колонку прямиком из шестидесятых. В последний свой визит Черри целый час сидела на краешке дивана, боясь пошевелиться, чтобы ненароком не подцепить кошачьей шерсти. От одного воспоминания она заерзала на месте. Ей не терпелось подвести этот вечер к концу. Подумать только, сегодня она могла бы находиться в роскошном доме Кавендишей. Черри даже думала отменить встречу с мамой и принять их приглашение, но отвертеться было бы слишком сложно, да и этим она только оттянула бы неизбежное.

Черри заранее заготовила оправдание, чтобы уйти пораньше – встреча с друзьями в баре, и предупредила об этом маму по телефону еще перед тем, как приехала. Она украдкой посмотрела на время. Минут через десять можно начинать подавать намеки. Кройдон находился на таком отшибе, что отсюда до любой точки Лондона добираться было целую вечность. На самом деле она собиралась домой, чтобы выбрать костюм на завтра – что-то такое, что подойдет и для вечера. Что-то уместное для «обеда» с мистером и миссис Кавендиш (теперь это слово звучало не так уж и плохо). Дэниел сказал не беспокоиться об одежде, но глупо принимать такие заявления всерьез.

– А то глядишь я бы выиграла столько, что хватило бы на такой особняк, как в этом Уэбб-истейт.

Черри оцепенела.

– Ты общаешься с Николасом? – поинтересовалась Венди с невинным видом.

– Нет.

– Ничего удивительного, – она сказала это приободренно, как будто подтвердились ее подозрения, и Черри это не понравилось.

– Почему это?

– Ну, он не был на нас похож, согласись.

– В каком смысле? – спросила она грозно.

– Ну, – сказала Венди неуверенно, – он богатый, у него другой образ жизни, – Венди потрепала Черри по руке, желая утешить ее и принять обратно в их клуб одиноких сердец, чтобы дочь выкинула его из головы, но Черри внутренне отпрянула. Гордыня и обида переполняли ее. Даже собственная мать считала, что она ему не пара. В этом было что-то нечестное, что-то очень абсурдное, если ты не мог быть вместе с человеком, если он был лучше тебя только потому, что у него были деньги.

– Ты же не расстраиваешься?

– Нет.

– Просто…

– Что?

– Ты, наверное, не видела… – Венди подвинула к ней местную газету и развернула на странице свадебных объявлений. С фотографии ей улыбалось лицо Николаса. Рядом с ним стояла та самая блондинка из бара в тиаре и белом платье. Всем своим видом они демонстрировали, что они вместе. Черри обмерла, но усилием воли сумела не выдать своих эмоций, кроме безразличия. Она выискивала на снимке знаки, что в момент съемки он думал о ней, что женитьба на – Черри прочитала имя – Габриэлле-Кларе Батлер-Освальд была вынужденной мерой, жертвой, на которую нужно было пойти, чтобы получить шанс заправлять бизнесом его отца. Ей показалось, что она разглядела легкую натяжку в его улыбке, но это могло быть реакцией на назойливость свадебного фотоаппарата, который щелкал снимок за снимком. Как раз пару месяцев назад Николас должен был закончить учебу, и свадьба, несомненно, идеально вписывалась перед началом его работы в телекомпании. Черри отложила газету.

– Удачи им. – Сказано это было тоном, который не предполагал продолжения.

– А хочешь заглянуть в свою комнату? Забрать с собой какие-нибудь вещи? Я разобрала твои старые игрушки.

Черри не хотела. Она уже забрала все из этой квартиры, что ей было нужно, а мысль о том, чтобы перетаскивать в новую жизнь предметы из ее детства, казалась грязнее любой грязи.

– Не могу, мам, у меня потом встреча с друзьями. Может, в другой раз? – с этими словами она встала. – Мне и так пора возвращаться в Лондон.