Шрифт:
Только сейчас читатель узнает о волосах Самсона, что они заплетены в семь кос. Что-то в этой детали дает нам понять, что Самсон любил свои волосы, ухаживал за ними, тщательно разделял на пряди и заплетал косу за косой… Тот, кому доводилось отращивать длинные волосы, знает, как трудно без посторонней помощи за ними ухаживать; и сейчас, за минуту до того, как эти "роскошные косы будут сострижены женщиной, вспоминается другая женщина — мать Самсона, которая помогала ему разделять их на пряди, заплетать, расчесывать, завивать и мыть, когда он был ребенком.
Самсон задремал. Быть может, притомился, занимаясь любовью, или что-то в нем надломилось. Но Далила трудится без отдыха. Она ткет, сплетая его косы с основой, прикрепляет их к ткальной колоде, чтобы держались покрепче, и вновь, в третий раз, говорит ему: «Филистимляне идут на тебя, Самсон!» И Самсон просыпается и одним взмахом руки выдергивает колоду вместе с тканьем.
Тут стоит напомнить, что рассказ о жизни Самсона весь перевит бесконечными узлами и веревками: в нем и связанные между собою лисицы, и новые веревки, которыми жители Иудеи вяжут его самого, и сырые тетивы, и косы, что вплетены в ткань; вновь и вновь возникает желание Самсона связывать и быть связанным да еще и схваченным.
Читая обо всех этих перепутанных веревках, задаешься вопросом: сколько же веревок требуется человеку, чтобы заменить одну-единственную связь — духовную связь с матерью, нарушенную предначертанием Бога?
Трижды Далила говорит ему: «Самсон! Филистимляне идут на тебя!» — и всякий раз Самсон отказывается заподозрить любимую и продолжает участвовать в ее смертельно опасной игре. Ее стремление навредить ему совершенно очевидно, но он не возмутится и не одернет ее. [44]
44
Психиатр доктор Коц (в статье «Самсонов комплекс»), настаивающий на том, что Самсон стремится к смерти, комментирует это следующим образом: «На самом деле речь идет о решении совершить самоубийство — решении, которое не описано и не названо, но чрезвычайно ощутимо в поведении обоих героев. Самсон и Далила кружат в танце смерти. И если Далила открыто и осознанно ведет Самсона к гибели, то Самсон управляет Далилой в своем танце, самоубийственном, скрытом и неосознанном. Можно даже сказать, что Самсон странными своими действиями придирчиво испытывает свою партнершу по этой пляске смерти, прежде чем передать в ее руки исполнение казни». — Примеч. автора.
А Далила все докучает ему, и «душе его тяжело стало до смерти».
Нет в Ветхом Завете другого такого места, где возникли бы подобные слова. Наши мудрецы нашли оригинальное объяснение великому страданию Самсона, связав его с поведением Далилы, которая будто бы «в самом конце совокупления из-под него выскользнула». [45] Нет сомнения, что из-за такой мерзости может человеку и жизнь опротиветь. И все же эта версия укрепляет в нас чувство, что стоит поискать и другой мотив поведения Самсона с Далилой.
45
Вавилонский Талмуд, трактат «Сота», 9:2. — Примеч. автора.
Возможно, попытки Далилы вломиться в его душу, ее нескончаемый допрос: «…в чем великая сила твоя и чем связать тебя, чтобы усмирить тебя?» — были также вызваны желанием узнать, что за человек прячется за своим секретом и каким человеком он станет без этого секрета. Далила стала единственной женщиной, нашедшей главный вопрос жизни Самсона. И, задав правильный вопрос, она будто попросила вручить ей ключи от его тайны, которая остальных женщин не интересовала, а, может быть, и отпугивала. И потому в путанице противоречивых чувств, вызванных ее настойчивостью, зародилась крошечная надежда на то, что Далила найдет ответ на скрытую глубоко внутри него загадку, которую он и сам до конца не разгадал.
Возможно, внутренний голос из глубин его души, из-под горы его мышц сказал ему, что настойчивость Далилы сумеет освободить некое его «я», которое по-другому свободу не получит. Это «я», которое жаждет проявиться, сорвав с себя все, что отделяет его от мира. Скинуть это непонятное бремя, таинственность, проклятое отчуждение и стать «как и прочие люди»! Может быть, в этом и заключалось главное устремление Самсона?
Мы уже заметили загадочное несоответствие и дисгармонию между божественным, полным святости предназначением Самсона и его натурой — земной, материальной, совершенно «плотской» (а зачастую инфантильной). Совершенно ясно, что Самсон и сам себя не знает, не понимает роли, которую выполняет в своей жизни. Но как знать, быть может, Господь Бог изначально не был заинтересован в том, чтобы Самсон узнал правду о своем предназначении, о том, какую роль он призван выполнить в этой истории, служа орудием в руках Божьих? Быть может, подобная «эксплуатация» Самсона — это и есть его секрет?
А если это так, нам открывается Самсон-бедолага. Одинокий человек, порабощенный и вечно терзаемый Богом, избравшим его для выполнения важной миссии, к которой он совершенно не приспособлен: его характер и личность слишком слабы для поставленных перед ним задач. Он только запутывается в частных сварах с врагами Израиля, подвергая свой народ опасности и разочаровывая людей и Бога, его избравшего.
И тогда кажется, что вся материальная суть Самсона — не что иное, как огромный механизм из мышц, подобие мощных железных лат, призванных не только защищать ранимое человеческое ядро, но и не дать пробиться наружу этому ядру, которое жаждет открыться и сделаться наконец «как и прочие люди».
Но как человеку освободиться? Какой выбрать путь, чтобы выпустить свою душу на волю?
«Полюбил он одну женщину».
И, может быть, в этом слове — весь бунт Самсона, маленький, храбрый, человеческий и безнадежный бунт против жестокой эксплуатации Господом Богом. Ибо известно: для того чтобы Самсон выполнил свою миссию и нанес удар филистимлянам, Богу его любовь к филистимлянке не нужна. Для этого довольно и блудницы или женщины, что ему «понравилась».
Однако если связь с Далилой пробуждает в Самсоне нечто новое и служит не только для удовлетворения его навязчивой потребности быть преданным близким человеком, значит, Самсон, перестав быть «инструментом» в руках Божиих, впервые в жизни действует по своей личной воле, пользуется высшей свободой человека — свободой чувствовать, свободой любить.