— Опять о волейбольных мячах? — хмуро спросил директор. — Нашли время…

— Я понимаю! Все понимаю, — торопливо перебил Вольт Семенович. — Печь — это, конечно, беда. Общая наша беда. Но, видите ли, жизнь — она продолжается. Через три дня, например, соревнования по боксу. А перчаток приличных нет. Скоро первенство по фехтованию — нужны рапиры, эспадроны. Вот… — Он положил перед директором список.

Директор бегло взглянул:

Список был длинный, залезал даже на оборотную сторону листка — и майки, и штанга, и клюшки, и насосы, и какие-то шлемы, и даже перчатки для велосипедистов. (Хотя директор, честно говоря, всю жизнь был убежден, что велосипедисты ездят без перчаток. Летом-то зачем они?).

— Сколько? — не доглядев список до конца, спросил директор.

— Две тысячи. На все про все — две тысячи рублей…

— Только-то?

— Вот вы всегда так, — насупился Вольт Семенович. — Инвентарь крайне нужен. Закупим — и даю слово: больше к вам не буду приставать…

— Сколько? — усмехнулся директор. — Неделю? Или даже две?..

Он встал, развел короткими пухлыми руками:

— Нет у меня двух тысяч…

Вольт Семенович тоже встал. Он побледнел; голос его задрожал от обиды.

— Недооцениваете! — сумрачно сказал он. — Всегда вот так. Как на что иное — деньги есть. А вот на физкультуру…

Директор действительно не любил спорт. Вольт Семенович полагал, что всему виной — низкорослая, женоподобная фигура директора: мягкие покатые плечи, широкие бедра, округлые колени. Вероятно, он в юности не занимался физкультурой и невзлюбил ее.

Ничего не добившись, Вольт Семенович ушел.

Начальник туннельного цеха долго задумчиво глядел на печь, потер переносицу и произнес всего одно слово:

— Таран…

Никто не понял.

— Таран, — повторил начальник цеха. — Нагрузим на вагонетку всякие тяжести. Она, как таран, ударит по кирпичам и обломает их…

— Блестяще! — воскликнул кто-то.

Мысль в самом деле была оригинальна и хороша.

Только чем таранить? Хорошо бы укрепить на вагонетке металлическую балку. Но… металл расплавится! 1350 градусов!

Утром на вагонетку аккуратно уложили целый штабель огнеупорных шамотных плит, укрепили их.

— Ну, — сказал начальник цеха. — Давай!..

Вагонетку втолкнули в печь, и она покатилась по рельсам.

Все замерли. В огромном цеху стало непривычно тихо. Только шумел вентилятор. И тут, в тишине, вдруг обнаружилось, что старый, всем надоевший вентилятор издает очень смешной звук: посопит-посопит, потом тяжко вздохнет и опять сопит. Как младенец…

Прошло много времени. Вдруг в печи раздался удар, треск.

— Ур-ра-а! — крикнул какой-то парень.

Спустя полтора дня механический толкатель выкатил вагонетку из печи. Но что такое? Верхние плиты на ней — прочные, массивные, огнеупорные плиты — были разбиты и раздроблены.

Несколько рабочих одновременно бросилось к воротам печи. Так и есть! В глубине, где полыхало ровное, мощное пламя, под полукруглым сводом по-прежнему сверкали три добела раскаленные полоски. Они были такие, как раньше, — ни кусочка не обломалось.

Парень, кричавший «ура», плюнул и громко выругался.

— Контр-таран, — сказал главный технолог.

Да, так и вышло. Огнеупорные кирпичи, простоявшие десятки лет при тысячеградусной температуре, так закалились, что сами сломали прочные шамотные плиты.

— Попробуем еще разок?! — азартно воскликнул все тот же парень. — Авось!..

— Нет, — вмешался главный инженер. — Больше никаких проб. Опасно. Чего доброго, разворотим весь свод.

— Как же быть? — тихо спросил кто-то.

Главный инженер пожал плечами и медленно пошел из цеха.

Приближалось первенство по борьбе и соревнования низовых коллективов по волейболу. Как всегда бывает в таких случаях, неожиданно выявилась масса мелочей, которые немедленно надо было утрясти, устранить, что-то где-то достать, подать списки, заявки.

Вольт Семенович был занят целыми днями и все-таки то и дело вспоминал о печи. Неужели действительно придется остановить всю эту махину? Неужели иначе никак не обрубить кирпичи?

«Да куда ты суешься? Твое ли это дело? — внушал он сам себе. — И что ты в этом смыслишь?»