Линочке четырнадцать лет, и уже понятно, что растет только её тело, а разум застрял в пятилетнем возрасте.

– дядя Петя! А что это там у лошадки болтается? Это ножка?

– Линочка, это не лошадка а жеребец. Во - вторых это не ножка а..., тфу, черт, вобщем, это не ножка.

– А! не ножка, не ножка! Это не ножка!

Девочка радостно запрыгала на одной ногее вокруг "дяди Пети", и сколько раз он говорил Денису, чтобы запретил ей так себя называть!!!

– Это @уй! Это Уй! Уй это такая штука, чтобы были жеребята! А у Егорки тоже есть Уй, только маленький! А у тебя дядя Петя уй есть? Тоже маленький?

Давыдов впал в ступор, единственное на что хватило осознания - это спросить осипшим голосом:

– Кто такой Егорка???

– А! Егорка - это сын нашей стряпухи Мани и конюха Филимона! Мы с ним играем в лошадку!

Мужчина покосился на сексуально озабоченного жеребца, и вытер проступивший на лбу пот батистовым платочком.

– А как вы играли в лошадку с Егоркой, Линочка?

– это очень здорово! Дядя Петя! Давай я тебе сейчас покажу! Снимай камзол!

Давыдов шарахнулся в сторону чуть не свалившись в какой то кустарник:

– Нет!!! Не надо ничего показывать, просто расскажи, - и опять покосившись на жеребца добавил - можно без подробностей

– Ну...
– по симпатичной мордочке было видно девочка очень расстроена, что не удалось поиграть в лошадку - Егорка снимал ярмак, подвязывает рубаху вокруг пояса, вот так, чтобы не болталась, и встает на четвереньки, он моя лошадка, я на нем катаюсь. А он бегает на четвереньках. - видно забава ей нравилась, девочка лукаво улыбнулась и заговорщицки добавила - А еще мы катаемся с ним на козле, и на поросятах, и Егорка сказал, что, когда ноги у меня будут длинные, он научит меня кататься на настоящей лошадке, без седла. Вот.

Да, а еще в подробностях расскажет, как происходит зачатие жеребят, в форме игры и с живыми примерами.

Прочему-то так не к месту вспомнился тот случай на прогулке. Кстати именно после того случая Петр стал нарочито сторониться дочь друга, совместных прогулках с нею был поставлен жирный крест, а также была дана себе клятва, никогда не жениться, ну а если угораздит, то по крайней мере постараться плодится аккуратно. А лучше вообще никак.

– Что, что Линочка??? Что??? Говори корова ты несчастная!

Внезапный окрик хозяина имел совершенно действие противоположное желаемому. Несчастная корова Лурерья захлопала глазами и впала в ступор. Хозяин подскочил на месте, театрально плюнул, помянул недобрым словом матушку кормилицы, и хватаясь за сердце помчался на женскую половину дома.

– Ох, Лукерья, угрооообишь ты барина, - Петр Семенович с трудом поднялся с кресла, давала знать себя поврежденная во время полтавской баталии нога, поправил охотничий костюм, как-бы прогулка намечалась, и ласково обратился все еще стоящей посреди комнаты кормилице - ну что ты застыла как жена Лотта? Что с молодой барыней? Неужто кончается?

– Свят, свят, барин, нет, очнулась сердешная, водички попросила, да какой день ноне. Но плохо ей, глазки все таращит, меня не признает...

– Вот и славненько, - постарался побыстрее перебить новые излияния еще одного горячо любящего Линочку человека. Ну и конечно, воспользовавшись моментом поскорее смыться - вот и славненько, Лукерьюшка, а я пойду пока, поеду в усадьбу, да Густова вам пошлю, хороший он аптекарь, может кому успокоительное даст - Это было сказано искренне, так как успокоительное по мнению Давыдова в ближайшее время понадобиться всем домочадцам старого друга. Да и ему самому в первую очередь.

– Няня, нянюшка, открой окно пожалуйста - как называть кормилицу, само собой всплыло в памяти - и посиди со мной...

Линочка, пусть это не её имя, но своё она не могла вспомнить - как ни старалась, уже несколько раз приходила в себя, просила пить, пила, спрашивала какой день и месяц, тут же забывала и опять проваливалась в забытьё. Тело было словно чужое, да и почему словно, оно и было чужое, и видно не очень хотело признавать новую хозяйку. Да что она выдумывает, просто лежала долго, неподвижно. Кровообращение нарушено, вот и чувствует тело как будто отлитое из чугуна. Сколько же дней она так валяется? Память... из ближайших событий новой жизни помнила пожилого мужчину с ясными голубыми глазами, глядевшему на нее как на икону, папенька. Лукерью, смотревшую на нее ошалевши, еще каких-то дворовых девок, она именно понимала, что это именно дворовые девки, и даже вроде помнила по менам. Помнила, что эта комната, её, Линочки, спальня находится на втором этаже большой каменной усадьбы, помнила елку на последнее рождество, и пряники на елке, и свой восторг от сотни горящих на этой елке маленьких свечек. Помнила, что у папеньки есть псарня, изящные борзые, гончие, розовые и черные носики щеночков, которые тыкаются в ладошку, и что папенька любит охоту. Тут же пришло на ум, что она, НЕ Линочка, тоже любит охоту, вспомнился пятнистый костюм, ружьё, лыжи, друг старинный Ванька, но как-то сразу закружилась голова. Сколько она всё-таки так валяется? Да и посмотреть на себя, не мешало бы...

– Нянюшка - голос у этой Линочки надо сказать мелодичный и приятный - а скажи мне, долго ли я тут лежу? И принеси мне зеркальце пожалуйста.

Лукерья опять закудахтала, исчезая где-то в анфиладе дверей и комнат, и снова появилась неся в руках бережно завернутое в тряпочку зеркало в инкрустированной оправе с ручкой.

– я понял вас, гер Густав, по ложечке, три раза - Денис Иванович выглядел так как говорят - по голове пыльным мешком. То есть слегка ошарашенным. Успев мысленно чуть ли не попрощаться с любимой доченькой, услышать, что пришла в себя, и не просто пришла в себя, а ведет себя и говорит, не как пятилетнее ребенок, а как девица её возраста.