– Мне нужно отойти…

– Пожалуйста.

Я смущенно улыбаюсь. Осторожно поднимаюсь на ноги, надеясь, что они еще держат. Не самым лучшим образом, конечно, но…

– Как насчет сопровождающего? – изогнув бровь, интересуется мужчина, - все-таки, идти лучше, чем ползти.

Его шутка немного расслабляет. И придает немного уверенности. Я бесстрашно киваю.

Эдвард берет меня под руку и ведет в нужную сторону. Он ловко маневрирует между танцующими, целующимися и выпивающими людьми, не сбавляя шага даже на секунду.

Мы на месте за рекордный срок. Сама я, хватаясь за стены, дошла бы в пять раз медленнее – по количеству рюмок.

– Спасибо, - бормочу, нервно поправив волосы свободной рукой. Этот жест – от мамы. Она ему научила.

– Пожалуйста, - обворожительно улыбнувшись, повторяет Эдвард. Но моего локтя не отпускает.

– Я?..

– Да-да, - будто бы вспомнив о чем-то важном, он галантно открывает для меня дверь с изображением вишенки, дожидаясь пока войду. И входит следом, совершенно не стыдясь сего факта.

Нас спасает то, что комната пуста. Среди грязных умывальников, запаха дешевого мыла и характерного аромата зеленых кабинок, мы одни. Совсем. Точно.

Отвратительнейшее покалывание сгустком собирается в горле. Черт!..

– Эдвард, - я всеми силами стараюсь не выдавать своего страха, делая вид, что все это просто жутко мне надоело, - отпусти.

– Я должен проводить тебя, - с нажимом повторяет он, направляясь к туалетным кабинкам и таща меня следом. Я впервые жалею, что надела каблуки.

Эдвард выбирает крайнюю, слева. Лампа над ней мигает, создавая подобие полумрака.

Он закрывает за нами дверь на защелку и сразу же разжимает ладонь. Но спиной предусмотрительно становится в сторону выхода.

– Тебе надо выйти.

– Нет.

Я краснею и бледнею одновременно. Во рту сухо.

– Я не могу, когда ты…

– Можешь, если хочешь, - он пожимает плечами, насмехаясь. Точно насмехаясь.

Ублюдок, а не Султан. Тот бы так не сделал.

– Или мы можем…

– Нет, - я выставляю руки вперед, с прискорбием замечая, что они дрожат, - не можем.

– Тебе понравится, - уверяет он, делая шаг ближе ко мне. В пространстве кабинки выглядит куда выше и куда больше, чем я могла себе представить. Под свободной сиреневой рубашкой проглядывают мускулы, а цвет волос, что я не могла определить – медный. Они коротко подстрижены, а потому лежат ровно. Слишком ровно, я бы сказала…

– Нет, я не хочу, - категорично отказываюсь, вжимаясь спиной в давно немытую и когда-то, видимо, белую плитку.

– Напрасно, - голос Эдварда опускается до шепота. Губы наклоняются к моим, и щетина царапает кожу.

Я ощущаю себя отвратительно слабой и беспомощной, стоя здесь и не имея сил ничего сделать. Руки, ноги – все словно налилось свинцом. И только кровь отдается пульсом где-то в голове.

– Дыши ровнее, - ласково советует мужчина, устраивая свои ладони – какие же у него длинные и красивые пальцы, как у пианиста – по обоим бокам от меня, - это не больно.

– Пожалуйста… - я уже по-настоящему дрожу. Дрожу, сотый по счету раз жалея, что не поехала домой, как и полагалось, скорбеть. Чертов клуб. Чертов мартини. Чертов Султан.

– Ш-ш, - легкий, невесомый поцелуй. Не такой, какого я ожидала. Не грубый. В губы.

И снова:

– Ш-ш, упрямица.

Эдвард делает еще шаг вперед, становясь совсем рядом со мной. Соприкасаясь плечами.

Внизу моего живота преступно сворачивается теплый упругий комок. Из-за его покалывания осознание реальности притупляется.

Мужчина пахнет… божественно, именно так. И то, что он теплый, что окружает меня повсюду, что ласкает – и голосом, и губами – медленно, но верно ведет в известном направлении.

– Так пойдет? – смешливо спрашивает Эдвард, на секунду оставляя мои губы. Улыбается.

Я задерживаю дыхание, но все равно не успеваю сдержать себя. Против всех законов природы и инстинкта самосохранения, киваю. Отрывисто. Ясно.

Ну и к черту.