Один способ притязать легально на землю возможен на основании «аборигенного права». Оно означает, что коренные жители имеют право собственности на землю, которую они традиционно использовали и на которой жили с незапамятных времён. Их притязания на землю основываются на базе «аборигенного права», если договоры, которые прежде заключались, были составлены неясно; или же они так и не были заключены; или если племя или народ не были завоёваны.

Согласно мистеру Кросби, возможны были и еще два пути, кроме этого: один на основе федерального, другой -на основе закона штата.

Федеральный акт 1790 г. запрещает продажу индейских земель без одобрения Конгрессом Соединенных Штатов. И в знаменитом прецеденте с индейцами сенека, Джордж Вашингтон разъяснил, что именно означает этот закон.

«Вот в этом, таким образом, заключена неприкосновенность оставшихся вам земель… Правительство никогда не пойдёт на то, чтобы вас обманывали, но станет защищать вас в справедливости ваших прав…

Помимо вышеупомянутой неприкосновенности, вы получите по закону Конгресса, регулирующего торговлю и взаимоотношения с индейскими племенами, отеческую заботу, с которой Соединённые Штаты намерены обращаться с индейцами».

Глава 22

После нашей победы в суде мы думали, что война закончилась. Мы ошиблись. Война только начиналась.

В 1976 году, вскоре после Дня Благодарения, жители Трамбулла и наши ближайшие соседи заявили, что эта резервация незаконна. Они требовали доказательств. Утверждали, что я не индеец. Хотели видеть моё свидетельство о рождении. И свидетельство о рождении моих предков. К счастью, я уже прошёл через всё это в 1974 году, чтобы попасть в Комитет по Делам индейцев в штате Коннектикут.

Потом наш белый сосед, подавший на нас в суд, сменил тактику.

Если вы станете на Шелтон-Роуд лицом к моему бревенчатому дому, то увидите покрытый гравием проезд, идущий вдоль левой стороны резервации. Он ведёт от дороги к сараю, где я жил, пока строился этот бревенчатый дом. Наш сосед проиграл процесс, касающийся четверти акра земли, но он претендовал также на то, что проезд и сарай находятся по его сторону владений и принадлежат ему.

Если этот спорный проезд и сарай являются частью резервации, тогда у нас есть достаточно места для дома, для установки туалета с дренажной системой, и мы можем здесь жить.

Но если проезд и сарай относятся к территории соседа, тогда нет места для установки туалета, соответствующего санитарным нормам, и мы тут жить не можем.

Сосед хотел развалить сарай и использовать проезд как дорогу к лесу за резервацией. Он собирался сделать тупиковый въезд для своих целей.

Таковы были его намерения. Но чтобы их осуществить, ему нужна была полоска земли на краю резервации.

Самое странное то, что, вернувшись в 1973 году в резервацию, я сам предложил этот проезд соседу. Я хотел, чтобы он поставил забор от ребятишек. Сосед согласился, составил вместе с юристом документ, а потом передумал. Наверное, он уже тогда решил, что может завладеть всей землёй в четверть акра. Не знаю. В то время он мог получить этот проезд даром.

Когда началась война за четверть акра, мой белый сосед состоял членом городского совета. На страницах газеты можно было видеть, как он кричит на членов городского совета, требуя, чтобы меня изгнали отсюда. В газетах можно было прочитать, как вопреки городским нормам застройки он поставил гараж. В связи с этим по требованию жителей Трамбулла были предприняты соответствующие меры, так как у них возникли опасения, что гараж будет сдаваться в аренду. Соседу было приказано прекратить незаконные действия, но этот гараж так и стоит до сих пор.

Наш белый сосед использовал в своих целях городских политиков и полицию. Он прислал в резервацию полицейских, чтобы выгнать меня из сарая. Я жил в сарае, потому что постройка дома еще не была закончена. Сосед заявил, что я нарушаю право чужой собственности и что он снесет сарай.

Каждый день в резервацию являлись полицейские с рулетками. Они начинали измерять участок от Шелтон-Роуд, двигаясь вдоль проезда, а потом назад к лесу. Останавливались, сматывали и убирали рулетки, а затем снова принимались перемерять, чтобы проверить, не нарушаю ли я права чужой собственности.

– Вы землемеры? – спрашивал я их. – Что вы все мерите? Мои четверть акра – сто четырнадцать на сто двадцать футов. Что тут мерить?

Но они меня просто игнорировали.

Между тем мой белый сосед добивался разрешения на снос сарая. Раз сарай, по его словам, стоит на его территории, значит, он является его собственностью. И он может в любое время, если захочет, снести этот сарай. Нужно только разрешение.

Все это случилось в декабре 1976 года. Я уже говорил, что жил в сарае. Другие индейцы время от времени жили в типи. Мы ждали, пока закончат строить дом. Была зима. Стройка шла медленно. Дом должны были закончить в январе, но до конца было еще далеко. Только фундамент поднимался из снега.