– Совпадение, - наконец ответил Гай.

– Мне никогда не везло по жизни.

– Предлагаешь мне поверить в везение?

– В судьбу.

– Говоришь, как сраная сектантка, - сказал Гай. – Предлагаешь мне поверить в судьбу? В помощь людей, ниспосланных судьбой здесь, в резервации? Знаешь, что я тебе скажу? – Гай обернулся к ней. – В детстве я ждал этого гребаного чуда, думал, мы особенные и нам помогут. Верил, что все будет хорошо. И знаешь, что случилось? Нихера!

Гай вернулся к дороге. Буря утихла, и теперь вокруг было спокойно. Солнце тонуло в огненном закате. Дрожало. Слепило. И совсем не грело.

– Она умерла, - добавил Гай.

– Кто? – шепнула Аня. В ее глазах стояли слезы. И они тоже были алыми от заката. Будто кровь. Словно миро, сочившееся из стеклянных глаз.

– Моя сестра. Ей было семь.

– Мне так жаль…

– Поэтому я верю во что угодно, пока остаюсь за стеной. Но в резервации я надеюсь только на самого себя.

– Мы должны во что-то верить…

– Во что верит он? – Гай мотнул головой в сторону оборванца в медицинском халате.

– Я не знаю.

– Плохо у тебя с ответами.

– Ты злишься…

– Да, блядь! – Гай сжал руль. – Да, я злюсь! Знаешь, во что верил я, перед выездом сюда?! Что вернусь домой к ужину! А не застряну тут на неделю!

Он помолчал, глядя на Аню в зеркало. Но она не собиралась ему отвечать. И поэтому он продолжил.

– Во что теперь мне верить? У моего напарника осколок в боку, во что верить ему? Просветишь, может? Знаешь, что бесит? Что вас убивают, вас уничтожают, как скот, держат в загонах, а вы покорно терпите все это! И говорите о вере!

– Ты был таким же, - сказала Аня.

Гаю вспомнились руки, белые от бетонной пыли. И какой красной на них казалась кровь того старика, которого они забили битами. Он вспомнил, как в ладонях вибрировала отдача, когда бита прилетала старику по голове. И как звенело дерево. Как будто битой лупили по бейсбольному мячу.

– Нет, - ответил он. – Я был другим.

– Надо же, - огрызнулась девчушка. – Знаешь, что мне говорил отчим индеец, перед тем, как стянуть с меня трусы?

Гай вздрогнул. Стиснул зубы посильней. Он не хотел этого знать. Но она говорила. Ее слова забирались ему под кожу и зудели там, как чесоточные клещи.

– Что жизнь – это кольцо. И все, рано или поздно, вернется к началу. И ведь этот ублюдок был прав. Это, блядь, самая правдивая религия этого чокнутого мира. Разве не так? Ты снова в резервации, Гай. Кольцо замкнулось. Поэтому давай верить хоть во что-нибудь, хоть в сраного макаронного монстра. Только не в слова этого ебаного педофила. Давай верить в то, что мы не прибыли туда, откуда начали.

Жизнь – это кольцо, - повторил Гай про себя. – Но если оно замкнулось, значит это конец? – Мне очень жаль, - выдавил он из себя. – Что с тобой такое произошло в детстве. Так не должно быть…

– Херня, - отмахнулась Аня. – Как-то я взяла нож для резки хлеба и воткнула этому мудаку в горло. А потом смотрела, как он подыхает.

Гай посмотрел в зеркало, пытаясь понять – врет она или нет. Но лицо у девушки оставалось серьезным. Лишь легкая улыбка тронула уголки ее губ.

Выходит, - подумалось Гаю, - нихрена я не особенный. Я такой же, как она. Как сотни других. Просто мне повезло выбраться отсюда.

– Ты права, - проговорил он. – Я такой же, как ты. Просто мне повезло.

– Цены, которые мы платим, - сказала Аня. – Порой слишком высоки.

– Ты права. Но я… - он осекся.

– Что?

– Если это так… то почему билет достался мне? Все здесь платят цены не меньше…

– У меня хреново с ответами, - улыбнулась девушка. – Ты сам сказал. Я не знаю. Я не смогу тебе ответить на это. Может быть… это простая лотерея? Хочешь верить в это?

Гай задумался. Кивнул. Так было легче понять. Не вникать в логику, не искать смысл. Просто поверить в хаос. И жить дальше.

– Тогда давай верить в это, - предложила Аня. Она погладила Антона по волосам. – Скажи мне, у него есть семья?

– Нет. Никого.

– То есть его никто не ждет там? За стеной?

– Я не знаю. Его отец заседал в палате Голдтауна. Его сгубила работа – он выкуривал на службе херову тучу сигарет. Мать Антона умерла лет семь назад. Он пил… никакая девчушка с ним не держалась дольше пары месяцев. Поэтому – не думаю, что его кто-то ждет. Решат, что ушел в очередной запой.

Аня кивнула. Задумалась.