Боги и герои Древней Руси

Сегодня русская литература отметила свой 1000-летний юбилей. Она признана одной из самых древних в Европе. Более семисот лет этого непростого пути занимает древнерусская литература.

Невозможно отрицать, что вместе с принятием христианства и получением общеславянской письменности Русь стала приобщаться к культурным традициям Европы и «учиться» вере христианской. Но, несмотря на непреклонную политику Церкви, народная память сберегла древние мифы и легенды, открывающие нам картину древнеязыческих верований славян. Это «содружество» старого и нового отразилось во многом – праздниках и обрядах, фольклоре и самой древнерусской литературе. На страницах древнерусских книг уживались христианские святые, былинные герои и сказочные существа. Этому удивительному союзу старого и нового и посвящена очередная книга серии.

Сегодня русская литература отметила свой 1000-летний юбилей. Она признана одной из самых древних литератур Европы. История русской литературы сложна и неоднозначна и при этом наполнена яркими сюжетами и блестящими победами, так же как и история страны, взрастившей её. Более семисот лет этого непростого пути занимает древнерусская литература. Размеренность и длительность развития древней литературы является характерной чертой всех средневековых литератур Европы, что объяснимо стереотипностью мировоззрения средневекового человека, основанного на христианской вере и понимании всего происходящего как части Божественного замысла. Формирование древнерусской литературы проходило под влиянием сразу двух начал, являющихся ядром русской словесности. Первое начало – фольклорное, выраженное в устной традиции, вобравшей в себя древнеязыческие мифы и легенды, на основе которых впоследствии были созданы многочисленные старины, сказки, песни, поговорки и загадки. Это начало проявляло себя в основном в организации художественного пространства сочинения и в его стилистике, оно читалось как бы между строк, чему были свои основания; второе начало – это литературные традиции Византии, Болгарии и других стран, вобравшие в себя христианскую риторику и перенесённые на Русь вместе с переводными сочинениями. Данное начало настойчиво и громогласно заявляло о себе на страницах практически всех древнерусских книг, но от этого древнерусские произведения не теряли своей самобытности и оригинальности. По этому поводу совершенно справедливо писал Н.И. Толстой: «С принятием христианства и книжной культуры они (славяне. – О.П.) почти всецело подчинили эту культуру задачам церковного и светского просвещения и произведениям неязыческого характера. Отрывочные сведения о славянском язычестве мы находим в основном у авторов, порицающих это мировосприятие, или у иностранных хронистов. Славяне не знали ничего подобного древнеиндийским “Махабхарате”, “Панчатантре”, древнегреческим авторам Гомеру, Гесиоду, древнеримским свидетельствам о Юпитере, Марсе, Квирине и других богах» [1] . Во многих странах Европы, где принятие письменности произошло задолго до принятия христианства, языческие мифы и легенды получили своё развитие в литературе и стали частью национальной культуры. Так, например, произошло в Греции, где благодаря наличию письменности очень рано мифы и легенды получили своё литературное оформление, уже в VIII веке до н. э. Гомер создал «Илиаду» и «Одиссею», повествующие о мифических героях и богах, а в VII веке до н. э. Гесиод написал «Теогонию» – мифическую поэму, в которой даётся представление о происхождении богов и устройстве мира. Позднее были написаны и другие сочинения, ставшие отражением языческих верований. В результате к IV веку, когда христианство было признано в Византии государственной религией, эти произведения уже считались национальным достоянием и не подверглись уничтожению.

Обстоятельства возникновения древнерусской литературы, её место и функции в жизни общества определили систему исходных жанров, в рамках которых началось развитие оригинальной русской литературы. Надо сказать, что уже в X–XII веках жанровое разнообразие русской словесности было весьма велико. Так, среди жанров старшего периода можно выделить следующие: хроники и хронографы (близкие по жанру произведения), передающие священную историю мира; летописи, повествующие о политической истории государства; повести, раскрывающие сюжеты особо значимых событий отечественной и мировой истории; жития святых (агиографический жанр), представляющие собой нравоучительные биографии христианских подвижников, а в некоторых случаях князей правящей династии; патерики, повествующие о жизни монахов или монастыря; поучения и слова, учительная литература, содержащая информацию учительного характера (так, в поучениях обличались пороки и прославлялись добродетели, в словах содержалась информация о христианских праздниках, раскрывался смысл отдельных сюжетов из Священного Писания); хождения или своего рода путевые заметок, где рассказывалось о путешествиях в Святую землю – Палестину (эти рассказы, как правило, сопровождались библейскими преданиями, связанными с отдельными городами или районами); физиологи, содержащие описания животных, птиц, камней, также сопровождаемые библейскими толкованиями; шестодневы, описывающие первые шесть дней сотворения мира Богом; и, наконец, палеи, представляющие собой компиляцию из различных переводных сочинений, в первую очередь Священного Писания с комментариями и дополнениями, также содержащие пространную информацию из области философии, истории, онтологии, логики, физиологии, гносеологии, антропологии, астрономии, математики, анатомии, географии и других областей знаний. В некоторых произведениях указанных жанров христианская риторика теснейшим образом соседствовала с элементами греко-римского культурного наследия дохристианского периода, а также с элементами древнеславянских мифов, бережно хранимых народной памятью и отражающих народное представления о мире и человеке.

В первые века после крещения на Руси получили хождение книги в переводах со многих языков – греческого, латинского, древнееврейского, позднее немецкого, чешского, польского и некоторых других. Ввиду близости древнеболгарского и древнерусского языков болгарские книги распространялись без перевода [2] . Не было переводов только с азиатских языков – турецкого и татарского, а также с языков народов Средней Азии и Кавказа. Устным путём, в основном уже от западноевропейских народов, проникли к нам несколько сюжетов из грузинских и татарских произведений – это «Повесть о царице Динаре», «Повесть о разуме человеческом». В летописях Киева и Галицко-Волынской Руси обнаруживаются следы половецкого эпоса, что связано с интенсивными политическими и династическими связями русских князей с половцами. Очень рано, уже в XI веке, древнерусские переписчики ступили на путь адаптации переводной литературы к русским культурным традициям, благодаря чему появились многочисленные компиляции из книг богословского содержания, снабжённые развёрнутыми комментариями, которые могли состоять как из авторских пояснений к тексту, так и из цитат, приводимых по разным источникам с целью пояснения приводимого в произведении текста. Надо сказать, что именно последовательность проникновения на Русь книг и предопределила саму структуру древнерусской литературы. Первыми на Русь попали книги богословского содержания, которые были необходимы для церковной службы, – Евангелие, Апостол и Псалтырь, именно эти книги на долгие столетия стали ядром древнерусской литературы. Удовлетворив первостепенные нужды Церкви, книжники приступили к переводу богослужебных книг второго и третьего уровней: были переведены сборники сочинений Иоанна Златоуста – «Златоструй», «Маргарит», «Учительное Евангелие». «Златоструй» содержал в себе 136 слов, выбранных из разных бесед Златоуста. На второй ступени богословской иерархии стояли и другие значимые для Церкви произведения, которые также были переведены, среди них – сочинения Василия Великого; «Слова» Григория Богослова с толкованиями митрополита Никиты Ираклийского; «Пандекты» и «Тактикон» Никона Черногорца; пророческие, апостольские, святоотеческие, праздничные, похвальные слова и, наконец, жития: мученические, преподобнические, русских святых, княжеские; и, конечно, патерики – Азбучный, Иерусалимский, Египетский, Синайский, Скитский, Киево-Печерский. Большой популярностью на Руси пользовались пророческие книги пророков Исаии, Иеремии и Иезекииля. Широкое хождение получили «Притчи Соломоновы», «Премудрости Соломона» и «Премудрости Иисуса, сына Сирахова», из которых зачастую древнерусские авторы черпали многочисленные параллели для составления оригинальных произведений.

К переводным книгам, не попавшим на богословскую иерархическую лестницу, но также получившим широкое хождение на Руси в первые века после принятия христианства, стоит отнести прологи, минеи, торжественники, триоди, хроники, палеи разных типов, космографии, физиологи, шестодневы, апокрифы [3] , отдельные жития, а также отдельные сочинения греко-римского происхождения – «Александрию», «Повесть о Варлааме и Иоасафе», «Троянскую историю», «Повесть об Акире Премудром», «Пчелу», «Стефанит и Ихнилат» и некоторые другие [4] . Несмотря на то что эти произведения не являлись официальной литературой, они оказали непосредственное влияние на формирование русской словесности. Народная любовь к таким произведениям в первую очередь связана с их колоритностью, особым стилем и сближенностью с фольклорной традицией. Для русского читателя, пока ещё не умудрённого в чтении богословских книг, комментарии и толкования проясняли содержание произведения, а включение различных цитат позволяло автору показать своё отношение к происходящему, более образно охарактеризовать героя повествования и одновременно подвести читателя к определённому умозаключению. Так, например, любимые на Руси апокрифы во многом объясняли неясные и разночтимые места в Священном Писании. Основным источником для апокрифов служили древнеиудейские и христианские предания. Несмотря на то что Русь унаследовала от Болгарии перечни (индексы) книг «истинных» и «ложных» (апокрифов), чтение апокрифов было широко распространено и непреследуемо на Руси. Именно под влиянием апокрифов складывались в дальнейшем многие оригинальные русские произведения. Элементы апокрифического Первоевангелия Иакова были обнаружены историками в житии Бориса и Глеба и в поучениях Кирилла Туровского на евангельскую притчу о расслабленном, а образы патриархов из «Заветов 12 патриархов» найдены в «Поучении» Владимира Мономаха.

Вся литература богословского содержания имела чёткую структуру, где не допускалось авторское начало, текст должен был отвечать выбранному жанру и стилю при полной передаче содержательной стороны, комментарии и толкования, имевшие место в таких произведениях, использовались для пояснений тех или иных малопонятных неопытному читателю библейских сюжетных линий. Подобные цитаты позволяли создать красочность образов, с их помощью автору было легче объяснить происходящее; при этом неизменным эталоном для оценки всего и всех на протяжении семисотлетнего периода древнерусской литературы оставалось Священное Писание. Цитаты из Священного Писания позволяли авторам сопоставить события настоящего с событиями «всемирной» истории и сравнить людей и их поступки в настоящем с библейскими образами. В древнерусских сочинениях русские князья чаще всего сравнивались с такими библейскими патриархами, как Авраам и Иаков, что позволяло авторам решить сразу несколько политических задач. Например, в случае с Владимиром I и Владимиром Мономахом посредством подобных параллелей проводилась легитимация княжеской власти и оправдывалась незаконность приобретения князьями киевского стола. Негативные с точки зрения христианства образы, черпаемые из того же Священного Писания, применялись к врагам земли Русской, чаще всего к половцам и монголо-татарам, а также к другим «неверным» народам. Так, монголо-татары в летописи чаще всего награждаются следующими эпитетами – «поганый род Измалитский», «агаряне», «нечестивые», указанные эпитеты рассчитаны на читателя, хорошо знакомого с сюжетом Ветхого Завета об изгнании Авраамом в пустыню Фаар своей рабыни Агари вместе с сыном Измаилом, от которого и пошли все «нечестивые» народы. Конечно, цитировалось не только Священное Писание, многие средневековые сочинения изобилуют выдержками из различных поучений, слов, изборников, физиологов, шестодневов, апокрифов и т. д. Несмотря на распространение в древнерусской литературе библеизмов, в ней все же оставалось место для проявления древних мифических сюжетов. Конечно, мифические сюжеты и образы присутствуют далеко не в каждом древнерусском произведении, просто потому, что некоторые жанры не позволяли этого сделать, а в некоторых случаях автор-христианин умышленно избегал в своих сочинениях всякого рода отсылок к мифическим сюжетам и образам, пусть даже не явным, из-за убеждений веры. Но были и другие книги, в которых сюжет явно отражал элементы народного мифотворчества, а организация и стилистика художественного пространства произведения соответствовала организации пространства былины или сказки, так же как и образы самих героев сближались с былинными и сказочными героями. Через фольклор в литературу проникали мифы, иллюстрирующие культурно-нравственные представления и языческие верования древних славян. К сожалению, славянские мифы и легенды, получившие отражение в многочисленных старинах, быличках, пословицах, поговорках, долгое время не записывались, что вполне объяснимо двумя основополагающими факторами: отсутствием письменности в дохристианский период и гонениями на языческие верования и всё, что с ними было связано, после принятия христианства. Записи древнеславянских мифов и легенд стали появляться только в XVII веке, когда языческая лихорадка уже закончилась, на смену Средневековью пришло Новое время, а вместе с ним и новые требования, предъявляемые к культуре и литературе.

Первыми разработчиками проблемы русского мифотворчества стали М. Попов и М. Чулков. В 1768 году Попов издал «Описание древнего славянского языческого баснословия». А в 1782 году М. Чулков издал свой обзор русских суеверий – «Словарь русских суеверий», в 1786 году он выпустил 2-е издание «Словаря», известное как «Абевега русских суеверий, идолопоклоннических жертвоприношений, свадебных простонародных обрядов, колдовства, шаманства и прочего».

В ХIХ веке появились исследования А. Кайсарова «Славянская и российская мифология»; Г. Глинки «Древняя религия славян»; Ф.И. Буслаева «О преподавании отечественного языка» (1844) и «Опыт исторической грамматики русского языка» (1858); А.Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу»; А.А. Потебни «О мифическом значении некоторых обрядов и поверий»; Д.О. Шеппинга «Мифы славянского язычества» и «Краткий очерк русской мифологии»; А.С. Фаминцына «Божества древних славян». В этих и некоторых других исследованиях ХIХ века обнаруживается тенденция к изучению прежде всего филологического аспекта мифа в качестве истока древнерусских литературных жанров. Основы заложил Ф.И. Буслаев, им также была создана мифологическая школа, построенная на сравнительно-историческом методе изучения связей языка, народной мифологии и народной поэзии.

В ХХ веке вышли исследования, в которых рассматривались сходные мифологемы в различных мифологиях народов мира, проводился анализ мифа и сказки; среди них: «Язычество и Древняя Русь» Е.В. Аничкова; «Морфология сказки» и «Исторические корни волшебной сказки» В.Я. Проппа; «Рожаницы у славян и других языческих народов» И.И. Срезневского; «Славянские древности» Л. Нидерле; «Очерки русской мифологии» Д.К. Зеленина; «Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси» H.М. Гальковского; общий обзор языческих верований Яна Махала в серии «Mythologie of all races», «Разыскания в области духовного стиха» А.Н. Веселовского; «Исследования в области славянских древностей» В.В. Иванова и В.Н. Топорова; «Язычество древних славян» Б.А. Рыбакова, «Демонология в древнерусской литературе» Ф.А. Рязановского. Сегодня проблемой языческих истоков мифотворчества успешно занимаются такие учёные, как М.М. Маковский, С.Ф. Кузьмина, С.В. Жарникова и др.

Основополагающими исследованиями по древнерусской словесности стали труды таких выдающихся учёных, как Ф.И. Буслаев, А.Н. Веселовский, А.Н. Пыпин, А.А. Шахматов и др. В XX веке наука была обогащена трудами В.П. Адриановой-Перетц, Н.К. Гудзия, И.П. Ерёмина и др. Фундаментальное значение в области исследования древнерусской литературы имеют труды Д.С. Лихачёва. Свой вклад в разработку характера и художественной специфики древнерусской литературы вносят труды А.Н. Робинсона, Л.А. Дмитриева, Я.С. Лурье, О.А. Державиной, Н.И. Прокофьева, О.В. Творогова и др. Огромный вклад в изучение древнерусских памятников словесности внёс Н.С. Тихонравов. В частности, он одним из первых исследовал такой уникальный памятник словесности, как Толковая Палея, практически не изученный и представляющий огромный интерес как для историков, так и для литературоведов. Тихонравов исследовал Толковую Палею как с точки зрения текстологии, так и с точки зрения философии, истории и культурологии. В дальнейшем исследованием данного памятника стали заниматься И.Н. Жданов, В.М. Истрин, А.В. Михайлов [5] . Выдающийся вклад в изучение этого уникального памятника в советский период внесли такие учёные, как В.П. Андрианова-Перетц, М.И. Артамонов, М.Н. Тихомиров, В.Н. Топоров, О.В. Творогов, А.П. Щеглов, А.С. Орлов, А.П. Еремин, Г. Рааб.