— А Вы не хотели бы умереть при свете солнца, — спросил я, — на свежем воздухе, под синим небом и облаками, видя перед собой гавань и реку?

— Я бы предпочёл умереть видя стены Ара, — зло бросил командующий, — чтобы я мог бы плюнуть в их сторону.

— Никто не собирался присылать сюда подкрепления, — заметил я.

— Быстрее, — поторопил тот товарищ, который пояснил мне про ворота. — Я слышу топот преследователей.

— А я слышу голоса женщин и детей, — сказал другой.

— Это — позор для меня! Я не должен умирать перед ними, — заявил Амилиан. — Оставьте меня здесь. Я могу на какое-то время, задержать наших преследователей, по крайней мере, пока смогу держать меч.

— Тащите его, — велел я, и направился к воротам.

— Так кто же Ты такой? — поинтересовался один из них.

— Один из тех, — ответил я, — кто сегодня может думать немного яснее других.

— И почему Ты так думаешь? — осведомился мужчина.

— Возможно, просто меня лучше кормили, — пожал я плечами.

— Слава, Капитану! — крикну мой знакомый юный арбалетчик стоявший около ворот.

За воротами открывалось пространство, с которого можно было по мосткам попасть к причалам, занимавшим участок гавани, приблизительно двести ярдов шириной. За пирсами виднелось закрывавшее гавань боновое заграждение, представлявшее собой скованные между собой цепями плоты, которые охраняли пять косианских кораблей. В водах гавани, между плотами и пирсами, можно было видеть множество обломков, кое-где из воды торчали мачты судов Форпоста Ара, сожжённых прямо в порту.

— Слава, Капитану! — дружно поддержали другие, поднимая мечи.

Территория была переполнена женщинами и детьми. Некоторые, уже толпились и на причалах.

— Слава, Командующему! — прокричали мужчины увидев раненого Амилиана.

— Почему они называют тебя капитаном? — спросил Амилиан.

— Он командовал на стене! — за меня ответил один из собравшихся здесь мужчин, которого я помнил по бою на стене.

— Так это Ты, удерживал стену так долго? — удивился командующий.

— Я и ещё пара сотен ваших крепких парней, — ответил я и, кивнув на своих ликующих посыльных, вставших рядом со мной, добавил, — таких как они.

— Косианцы на внутренних стенах, — сообщил наблюдатель.

Я посмотрел туда, куда указывал мужчина, и увидел их. Некоторые из них сняли шлемы. Солдаты с удовольствием подставляли свои разгорячённые головы прохладному бризу.

— Они же могут начать стрелять оттуда в толпу, — пробормотал мужчина, стоявший неподалёку от меня.

— Но они этого не делают, — заметил другой.

— Похоже, ждут командующего косианского лагеря, — предположил третий.

— Им не увидеть меня на Косе голым в клетке, — прохрипел Амилиан одному из своих помощников. — Ты знаешь, что Ты должен сделать.

— Как Вы прикажете, Командующий, — ответил тот, и голос его дрогнул.

— Сколько здесь? — спросил я одного из мужчин, окидывая пристань забитую женщинами и детьми.

Ещё больше народу скопилось теперь на пирсах.

— Кто знает? — пожал тот плечами. — Думаю, что должно быть две, а то и три тысячи женщин и детей, и где-то четыре — пять сотен мужчин. Я не знаю.

— Это что, все жители Форпоста Ара? — удивился я.

— Некоторые ушли ещё несколько месяцев назад, — объяснил он, — кое-кто даже сразу после того, как было получено сообщение, что косианцы высадились в Брундизиуме. Другие, когда дошли слухам о том, что они пошли на Форпост Ара. Большинство эвакуировалось, когда их войска начали блокировать город, но осадные укрепления были ещё не завершены. Кому-то удалось выкупить право прохода, но это было возможно только в первое время, ещё когда потери косианцев были не так высоки.

— Однако, я думал, что в городе, в тот момент, когда началась осада, должны были остаться многие тысячи жителей, — заметил я.

— Так оно и было, — вздохнул мой собеседник, с горечью посмотрев вокруг.

— И это — всё что осталось? — спросил я.

— Бывало и дезертирство, — пожал он плечами.

— И всё же? — настаивал я.

— Многие умерли от голода или болезней, — ответил мужчина. — Несомненно, немало народу погибло в пожарах.

Я пристально посмотрел на него, ожидая продолжения.

— Не все смогли добраться до цитадели, — продолжил он. — Многие улицы и даже районы оказались отрезаны.

— Понятно, — кивнул я.

— Почему не прибыли подкрепления из Ара? — спросил меня он.

— Не знаю, — ответил я ему, хотя уже был уверен, что знал ответ на его вопрос.

— Говорят, что косианцы устроили в городе кровавую резню.

— Возможно, — не стал я разубеждать его.

— Под стенами цитадели, — процедил он, — они выставили напоказ телеги трофеев и колонны наших женщин, раздетых и связанных как рабыни.

Я кивнул. Конечно, я не мог видеть всего этого из своей камеры, но я нисколько не сомневался, но так оно и было. Это была типичная гореанская шутка.

— Скорее всего, даже сейчас сотни из них, посаженных в клетки рабских фургонов, едут в Брундизиум, чтобы там быть побритыми, а затем прикованными к нарам в трюмах невольничьих судов, для доставки на рынки Коса и Тироса.

— Возможно, — пробормотал я.

Правда, в действительности, я предполагал, что многие будут распроданы на континентальных рынках, прежде всего, чтобы быстрее извлечь из них прибыль и избежать обрушения рынка на островах. Однако я не сомневался, что многие из самых красивых, действительно окажутся в пути на Кос и Тирос, но в основном в качестве примера военных трофеев. Ими также неплохо украсить триумф победителей. Красивые, голые женщины прекрасно смотрятся в золотых цепях, идя перед боевыми животными их владельцев. Несомненно, многим предстоит пройти перед Луриусом из Джада, Убаром Коса, во время какого-нибудь великого триумфа, хотя сам он в войне никакого участия не принимал, и даже из своего дворца в Тельнусе не выходил.