— Тогда отвали, — бросил я и, повернувшись спиной к фургону, присел под его задний борт.

— Не надо! — крикнул товарищ возницы, державший один из фонарей.

— Да он же безумен! — воскликнул другой.

— Смотрите! — поражённо сказал третий.

Медленно выпрямившись, я оторвал загруженный фургон от земли, при этом, не отрываясь, глядя в глаза мужчины с ножом. Справа от меня, тихонько поскрипывая, медленно крутилось колесо фургона, поблёскивая в свете фонаря каплями дождя, скатывавшимися по его железному ободу. Мужчины были тихи в дожде. Медленно, дюйм за дюймом, я начал смещаться влево. Наконец, по-прежнему не сводя глаз с мужчины с ножом, я аккуратно поставил фургон на дорогу. Теперь повозка всеми четырьмя колёсами стояла на каменной поверхности. Выбравшись из-под днища, я с мучительным стоном выпрямил спину и посмотрел сверху вниз на мужчину с ножом.

Тот испуганно отшатнулся и поспешно вложил свой нож в ножны.

— Они — ваши пленники, — примирительно сказал он.

— Лезь на фургонный ящик, — велел я товарищу возницы. — Не теряйте время. Выбирайтесь отсюда. Как только сможете, накиньте пленникам на головы капюшоны, мешки или любые тряпки, какие найдёте и надежно привяжите к их шеям. Не дайте кому-либо увидеть их лица. Похоже, этих проходимцев знает каждый путник даже на расстоянии ста пасангов отсюда. А если их убьют, то вряд ли вы получите за них, хоть что-то с владельца рабочей цепи.

— Тот фургон принадлежал Септимию Энтрату, — напоследок сообщил мне товарищ возницы.

— Замечательно, — кивнул я, хотя для меня это ничего не значило.

— Желаю вам всего хорошего! — попрощался парень, спеша занять своё место в фургоне.

— И вам удачи, — сказал я ему вслед, и сдёрнул свой рюкзак с задка их фургона.

Через мгновение спереди донёсся хлопок кнута и рёв животного. Толпа начала рассасываться, люди спешили к своим транспортным средствам. Тяжелогружёный фургон, стронулся с места и, набирая скорость, покатился в темноту. Я ещё постоял на дороге, сжимая в руке свою поклажу и глядя ему вслед, пока тот не растворился в ночи. Некоторые стоявшие рядом мужчины успели ударить и пнуть привязанных пленников, которые были просто рады следовать именно за этим фургоном. В конце концов, они были разбойниками, людьми выбравшими грабёж в качестве основного занятия и жившими на то, что удалось добыть. Теперь, в некотором смысле, сами они стали добычей, и в конечном итоге, должны принести некую пользу честным людям, неожиданно превратившимся из жертв в их владельцев. Бросив последний взгляд в ту сторону, где в темноте ночи и в пелене дождя растворился фургон, я усмехнулся, да, теперь эти проходимцы сами были добычей, тем, чем обычно были женщины.

— Возможно, теперь-то Вы разрешите нам продолжить движение, — осторожно, но в то же время не скрывая раздражения, поинтересовался один из мужчин.

— Один момент, — отозвался я, медленно поворачиваясь лицом к говорившему.

Мне хотелось дать фургону время оторваться как можно дальше от основной колонны. Так было больше шансов, учитывая небольшую скорость, темень и бурю, что его не настигнут.

— Есть среди вас те кто пострадал от тех негодяев? — спросил я.

— Из-за них я лишился груза, — ответил тот, что грозил перерезать разбойникам глотки.

— Большая часть их добычи, — громко, чтобы меня услышало как можно больше людей, даже, несмотря на шум дождя, объявил я, — была выгружена в канаве. Возможно, вы парни, захотели бы посмотреть, что там есть, и восстановить справедливость, хотя бы частично.

— Добыча Андрона! — мгновенно заинтересовался один из мужчин.

— Подозреваю, что если пройти по следам фургона, то можно найти их тайник или убежище, — намекнул я.

Сразу несколько фонарей поднялись и направили лучи вниз.

— Там точно что-то есть, — объявил мужчина, и почти немедленно начал спускаться по откосу.

Ещё двое последовали за ним.

— Садись в фургон и езжай дальше, — велел другой возница своему помощнику, направляясь к обочине. — Я догоню тебя позже.

Я отошёл на обочину, уступая дорогу начавшим движение фургонам.

— Добыча Андрона, — услышал я чьи-то слова.

— Где? — спросил кто-то у говорившего.

Ещё двое мужчин соскользнули с дороги. Фургоны меж тем продолжали один за другим проезжать мимо меня. Тот мужчина, который пытался убить грабителей, пристально глядя на меня, спросил:

— Там действительно есть что-то интересное?

— Да, — заверил его я.

— Хорошо, — кивнул он, — возможно, в конце концов, этой ночью я получу хоть что-нибудь.

И он тоже спустился в канаву, присоединившись к остальным. Я же пересёк дорогу, и, дождавшись первого попутного фургона, втайне от его возницы закинул свой мешок в кузов, и снова, как и прежде, уцепился левой рукой за его правый борт.

Мне показалось, что гроза пошла на убыль, хотя дождь всё ещё лил как из ведра, а вспышки молний, время от времени, раскалывали небо, внезапно заливая дорогу и её окрестности ярким синевато-белым светом, сопровождаясь, иногда почти мгновенным, иногда немного запаздывающим раскатом грома.

— Кажется, Царствующие Жрецы опять толкут муку, — смеясь, крикнул мужчина шедший у борта того же фургона, что и я.

— Похоже на то, — признал я.

Его замечание касалось старого способа приготовления муки, по неким непонятным мне причинам, всё ещё приписываемого Царствующим Жрецам. Имеется в виду перемалывание зёрен в муку с помощью ступки и пестика. В настоящее время большая доля Са-Тарны перемалывается на мельницах, между двумя каменными жерновами, причём верхний камень, обычно вращается водяным колесом, либо, реже, тарларионом или рабами. Тем не менее, в некоторых деревнях до сих пор применяется приспособление, отдалённо напоминающее старые добрые ступу и пестик, хотя и несколько усовершенствованные. Такое устройство состоит из двух частей: первая — верхняя ударная, закреплённая на упругом горизонтальном шесте, и вторая нижняя часть — собственно ступа или наковальня. К концу шеста крепятся одна или более верёвок, дёргая за которые ударный блок опускают в ступу. Упругий шест, стоит отпустить верёвки, возвращает пестик в прежнее положение для следующего удара. Однако куда чаще используются ручные мельницы, приводимые в действие силой двух мужчин, если они достаточно большие, или двумя мальчишками, если они небольшие. Есть и совсем маленькие ручные мельницы, с которыми может управиться даже женщина. Конструкция и принцип действия у них у всех одинаковые: ниша, два круглых камня-жернова и шест-рукоять. В центре нижнего камня имеется небольшой выступ-ступица, на который центральным отверстием надевается верхний камень. Таким образом, при вращении верхний жернов не съезжает в сторону. Кроме того в нижнем камне прорезаны тонкие радиальные канавки, через которые полученный продукт ссыпается в нишу в которой установлены жернова, чтобы потом по наклонному жёлобу стечь в ларь или мешок. В верхнем жернове имеется два отверстия, одно сквозное центральное, о котором уже упоминалось, которым камень одевается на ступицу, также служит и для засыпания зерна, а потому выполнено воронкообразным. И второе глухое отверстие, просверленное ближе к краю, в которое вставлен шест для проворачивания. С этим шестом обычно управляются два человека. Обычно над жерновами устанавливают горизонтальную балку-ворот, в которой намертво крепится верхняя часть шеста, таким образом, обеспечиваются соответствующие рычаги, позволяющие облегчить труд работников. Маленькая ручная мельница отличается только размерами и тем, что вместо шеста в ней устанавливается небольшая деревянная ручка. Крупа или мука, полученная из этих механизмов, обычно просеиваются, поскольку продукт, получаемый на выходе далеко не всегда требуемого качества, и зачастую требует ещё одного перемола, а то и нескольких. Сито обычно делают из, кожи натянутой на деревянный обруч. Отверстия в этой коже протыкают раскалённой проволокой.