Вот и сейчас Елена Васильевна раскрывает журнал. «Елена Васильевна – русский, литература – классная». Это у меня в дневнике так записано. Не в том смысле, что сама Елена Васильевна классная, а в том, что она наш главный учитель, как бы вместо Татьяны Юрьевны. А главный учитель называется классным руководителем.

Хотя, может быть, Елена Васильевна классная и в другом смысле. Мы еще не поняли.

– Кто же пойдет отвечать? – говорит она интригующим тоном, и мы все как можно ниже наклоняемся над партами. Чем ниже – тем незаметнее. А кто вообще лег на парту, того, считай, и в классе-то нет. Но Елена Васильевна на нас и не смотрит. Она смотрит… куда? Правильно, в журнал.

– А отвечать пойдет… – она делает короткую паузу и водит другим концом ручки по списку. У меня гулко бьется сердце: только не сегодня, только не сегодня. Сегодня я не готов, даже учебник не открывал. Я выучу на следующий урок, обязательно выучу, даже два параграфа, только пусть меня сегодня не спрашивают.

– Белоусов! – наконец провозглашает Елена Васильевна, и по классу проносится вздох облегчения. А я обреченно встаю. Так и знал! Ну конечно, Белоусов, кто ж еще?

Я иду к доске и не знаю, как буду выкручиваться, потому что даже не представляю, что задавали. А выкручиваться и вовсе не умею. Это Егор у нас мастер на такие штучки.

– Назови нам главных героев сказки, Никита, – говорит Елена Васильевна, еще раз заглядывая в журнал, чтобы вспомнить мое имя.

– Какой сказки? – удивляюсь я. Корцева на передней парте раскрывает учебник на нужной странице, а ее сосед Бондарев начинает громко шептать:

– «Царевна-лягушка», «Царевна-лягушка».

Я в замешательстве смотрю на него и молчу. Что он такое говорит? Разве нам могли задать сказку «Царевна-лягушка»? Это в пятом-то классе! Скорее всего, Бондарев издевается, хочет, чтобы я опозорился перед классом. Но почему? Вроде бы ничего плохого я ему не сделал.

Если бы это сказал Егор, я поверил бы ему сразу, в ту же секунду. На Егора можно положиться, он никогда не подведет. Но Егора сегодня почему-то нет, его первая парта в третьем ряду пустует, и надеяться не на кого.

Вместо того чтобы думать о деле, я стою и вспоминаю, чем мог обидеть Бондарева.

– Ну? – торопит Елена Васильевна. – Ты не читал сказку?

– Как же не читал? Очень даже читал, – бормочу я. – Хорошая сказка, интересная. И конец… тоже хороший.

Класс начинает хихикать. Они всегда так: когда за партами сидят, все смелые и остроумные. И дружные. Против того, кто у доски.

– Хорошо, тогда скажи, к какому жанру сказок она относится, – говорит Елена Васильевна.

– Народная, – шипит с первой парты Бондарев и поправляет очки. Он постоянно их поправляет. Он только несколько дней их носит и еще не привык, что на носу у него что-то есть.

– Народная, – осторожно повторяю я. Как ни странно, попадаю в точку. Неужели и в самом деле нам задали читать «Царевну-лягушку»?!

– Правильно, – кивает Елена Васильевна. – Какие особенности народной сказки ты в ней обнаружил?

Я молчу. Кто ж его знает, какие там особенности, в народной сказке?

Бондарев тянет руку вверх и от нетерпения подпрыгивает на парте. Надоело подсказывать, хочет сам заработать оценку.

– Помоги Белоусову, – разрешает Елена Васильевна.

– Присказка, повторы, зачин, концовка, постоянные эпитеты, – выпаливает он скороговоркой и, довольный, садится на место.

– Никита, дай определение каждой особенности и приведи примеры из текста, – Елена Васильевна снова поворачивается ко мне.

Все понятно, не «Царевну-лягушку» мы проходим, а сказки вообще. Устное народное творчество. Положение хуже некуда. Теперь, пожалуй, мне не отвертеться от двойки. Ладно бы еще по математике, я с ней не очень лажу, но русский и литература! Это же мой конек. У меня и сочинения лучше всех в классе, и по стихам у меня всегда пятерки. Я и в выпуске стенгазеты участвую, и для школьного сайта пишу небольшие заметки. Говорят, что у меня литературные способности и врожденная грамотность. Татьяна Юрьевна обнаружила у меня эту «врожденную грамотность» еще во втором классе. Я самих правил не помню, а слова пишу правильно и запятые ставлю там, где надо.

Я старательно морщу лоб и делаю вид, что вспоминаю все эти «зачины» и «эпитеты». Да я бы выучил их за десять минут, если бы вчера не обманул маму. Так глупо вышло! Мама вечером спросила: «Ты уроки все выучил?» А я сидел за компьютером, мне так не хотелось отвлекаться, чтобы объяснять, что у меня осталась невыученной только литература! Я ее собирался почитать перед сном. Ну я и сказал маме: «Угу». А мама сказала, что это очень хорошо, и если я свободен, то могу посидеть с Маринкой, пока они с папой съездят в бассейн. А с Маринкой разве поучишь? Ей девять месяцев, она ходить еще не умеет, но очень шустро ползает. Вот мы и ползали с ней весь вечер, до одиннадцати часов, пока мама с папой не вернулись. А потом уже поздно было признаваться, что у меня литература недоучена.