, , , . Cfr. с. ar. or. 1, 9. ер. ad ер. Aeg. n. 12.

1) de syn. n. 15. , … · · ’ .

2) ep. ad ер. Aeg. n. 12. Cfr. с. ar. or. 1,5 ex Thai, ' , ' '. [Alex. ep. ad cath. , ]. c. ar. or. 2, 24. , ' , ,, , ' .

3) ep. ad ep. Aeg. n. 12. с. ar. or. 1, 5. ( стр. 384 пр. 1). , , , , , . c. ar. or. 1, 37… [n. 38. ] . Alex. ep. ad Alex.

385

нравственно высок будет Сын, и заранее дал Ему ту славу, которую Он заслужил потом как человек Своею добродетельною жизнью на земле». Здесь не было никакого специального избрания Сына: если бы Петр и Павел достигли той же самой высоты нравственного совершенства, как и Христос, то они были бы сынами Божиими в смысле отнюдь не менее превосходном, чем и Христос. — Таким образом, арианская теория представляет в странном свете все существование Сына Божия до Его воплощения. Он — избраннейшее из творений, единый происшедший непосредственно от единого, Слово и Премудрость, хотя и в несобственном смысле, посредник в творении мира; но ни одно из этих преимуществ не принадлежит Ему в полном смысле: по Своему существу Он не имеет на них положительного права, Своею свободною деятельностью Он еще не заслужил их; превознесенный выше всех, Он не имеет прочной опоры для Своего величия, и воплощение, — даже прежде чем появился грех, — уже необходимо, прежде всего, для Самого же Сына. — Единение такого Сына с Отцом, очевидно, может быть только слабым. «Так как Сын, — говорили ариане 1), — хочет того же, чего и Отец, и не расходится с Ним ни в понятиях, ни в решениях (ни в области познания, ни в области деятельности): то Он и Отец — одно». Но, при возможности изменения свободной воли Сына, такое единство Его с Отцом не имеет непоколебимой опоры: оно скорее случайность, чем необходимый факт.

Воззрение Оригена является весьма светлым и возвышенным при сравнении его с таким учением Ария: различие между ними — коренное и существенное. При всем этом нет недостатка в таких пунктах, где арианство видимо соприкасается с

(Isai. 1, 2), ( , ), , ' … , , · , .

1) с. ar. or. 3, 10. , , ' , .

386

оригенизмом и представляется как бы дальнейшим развитием его. Так, ариане со всею решительностью отрицают истинное божество Сына: Он — Бог только по имени, обожествленный причастием благодати. Ориген был далек от такого резкого отрицания, но и он допускал, что Сын есть Бог обожествленный причастием божества Отца, что только Отец есть истинный Бог. Если Арий утверждает, что Сын во всех отношениях неподобен Отцу, то и Ориген говорит, что Сын ни в каком отношении несравним с Отцом; разумеется, этот взгляд Ария проводится в его системе последовательнее, чем у Оригена. Если, по Арию, Отец невидим для Сына, то этого мнения держался и Ориген. Первый думал, что Сын познает Отца по мере возможностей Своей природы, настолько, впрочем, ограниченных, что в совершенстве Он не знает даже Своего собственного существа, и Его познание о Боге никогда не возвышается до адекватных понятий; у Оригена нет и речи о подобном ограничении самопознания Сына; Он и Отца знает адекватно, и тем не менее Отец сознает Себя выше, совершеннее, яснее, чем познает Его Сын, и даже план мироправления познается Сыном не во всех его подробностях с тою высотою, какою характеризуется абсолютное ведение Отца. Единства славы между Отцом и Сыном не может быть, по учению Ария; нет ее в строгом смысле и в учении Оригена: славить Сына совершенно так же, как Отца, значило бы первого; приносить Ему молитву в том же высоком смысле этого слова, как и Отцу, значило бы впадать в грех по невежеству. Единение Отца и Сына как Арий, так и Ориген, полагают в Их единомыслии и тождестве Их воли, хотя эти слова у последнего имеют смысл, бесспорно, более глубокий, чем у первого. По взгляду Ария, Сын есть посредник между миром и Богом; вне этого назначения Его бытие не имеет цели. В общем, представление Ария о Сыне как посреднике настолько невысоко, что в «Логосе» Филона и в «уме» Плотина, — в их отношении к первому началу, — можно усмотреть более христианского, чем в этой системе. Учение Оригена о Сыне, который в Самом Себе имеет цель бытия Своего, настолько возвышенно, что по этой стороне никакое сравнение его с арианством невозможно; но насколько в учении о божественном посреднике сам Ориген сближается с Филоном и Плотином,

387

насколько он несвободен от того субординационистического представления, что в самом существе Сына лежит для Него возможность открываться в мире, между тем как Отец представляется вышемирным в самом безусловном смысле, и это рассматривается как черта Его превосходства над Сыном: настолько арианство соприкасается с оригенизмом. Наконец, по Арию, божественная слава, которою облечен Сын, есть награда за Его добродетельную жизнь на земле. Это такой взгляд, который и с точки зрения Оригена можно назвать чудовищным; но если рассматривать его не в этом его конкретном обнаружении, а в его основе, то смысл его тот, что божество Сына зависит от Его собственной воли, от ее активных проявлений. А от такого представления едва ли был совершенно свободен и сам Ориген: и по его словам, Сын «не был бы Богом, если бы не пребыл в непрестанном созерцании глубины Отца». В общей основе взгляд Ария выражает с положительной стороны ту же мысль, на отрицательную сторону которой указывал Ориген.

Арианство в том виде, в каком оно является в «», достигает крайнего предела своего развития, аномейства. Ни Аэтий, ни Евномий, очевидно, ничего не могли прибавить по содержанию к той мысли, что «Сын во всех отношениях неподобен Отцу»; они могли придать ей только новую форму. В лице этих представителей арианства оно замыкается в диалектической противоположности нерожденного и рожденного. Все, что сказали Аэтий и Евномий, держится на petitio principii, составляет последовательный вывод из недоказанного и непризнанного предположения, что нерожденность есть существо Отца, а рожденность — существо Сына 1). Непреложный по Своему существу, Бог, очевидно, не мог превратиться из нерожденного в рожденного, т. е. родить Сына из существа Своего 2). В высочайшей степени простой и неделимый, Отец есть нерожденный всецело, всем существом Своим 3), так что в нем нет ни

1) См. стр. 267 пр. 1.

2) (Epiph. haer. 76, 11) с. 9. , , .

3) с. 7. , , .

388

одной части, которая потенциально 1) или актуально 2) была бы рожденною, следовательно, в существе Отца нет ни одного элемента, который мог бы, как рожденный, не изменяя своей сущности, стать Сыном. Отец всегда сознает Себя как нерожденный; следовательно, Он не сознавал бы Самого Себя, если бы по какой-нибудь стороне был и рожденным. Равно и Сын, как рожденный, не мог бы сознавать части Своего существа, если бы был по существу причастен нерожденному Отцу. Следовательно, и рождение из существа, и единосущие Сына с Отцом одинаково немыслимы 3). В основе всех этих рассуждений лежит мысль, что ипостась и существо в Боге неразличны, так что нерожденное бытие Отца определяет и самое существо Его. Только в этом смешении богословских понятий и диалектическом противопоставлении нерожденного и рожденного, не–беспримерном и у Оригена, хотя у последнего оно и далеко от той сознательности, с какою аномеи принимают его за базис своих рассуждений, — и можно видеть точки соприкосновения оригенизма с аномейством.

Постепенное выяснение начал арианства в смысле крайнего аномейства повело к выделению из рядов строгих ариан особой партии, которая, относясь отрицательно к обоим противоположным взглядам, — как к тому, что Сын единосущен Отцу, так и к тому, что Он неподобен Отцу во всех отношениях, избрала средний путь и остановилась на формуле: Сын во всем подобен

1) с. 11. , . , , ' .

2) с. 12. [ ], , .

3) с. 13. , , , , , · , , с. 39. , . с. 40. , , , . .

389

Отцу, подобосущен Ему 1). С защитниками никейского символа эти умеренные ариане, полуариане, или омиусиане, имели много общего; первые смотрели на них как на братьев, которые, сходясь с ними по содержанию своего вероучения, разнятся от них по форме его выражения 2) и только по недостатку последовательности не принимают слова «единосущный».

Для омиусиан не было ясно различие между существом и ипостасью 3), и против слова они поддерживали полемику главным образом потому, что опасались, не ведет ли оно к , к тождеству существа Отца или Сына в смысле савеллианского слияния Их в одну ипостась 4). Но сходство между Отцом и Сыном полуариане признавали полное: для них Сын есть совершенный и неизменный образ Отца — Его божества и существа, Его совета, силы и славы 5). Против арианского учения, что был момент, когда не было

1) Памятники вероучения полуариан, кроме а) символов антиохийского собора 241 г. (Athanas. de syn. n. 22–26; второй из них — n. 22; cfr. Epiph. h.73, 2. 25), следующие: б) послание анкирского собора 358 г. (Epiph. h. 73, 2—11); в) послание полуарианских епископов 358 г. (Epiph. h. 73, 12—22); г) третья сирмийская формула 358 г. (Ath. de syn. n. 8; Epiph. h. 72, 22); д) изложение веры селевкийского собора 359 г. (Ath. de syn. n. 29; Epiph. h. 73, 25) и e) беседа Мелетия антиохийского 361 г. (Epiph. h. 73, 29—33). Epiph. h. 73, 25. … · . n. 22. … . , , , , .