Машина приземлилась и замерла. C шипением открылись створки пропуская свежий воздух, свет и еще более отвратительную вонь. Меня дернули за воротник и потащили наружу. Горло сдавило и я чуть не задохнулся, упал на землю лицом вниз, да так и остался лежать тяжело дыша. Перед глазами разлетались красные круги вместо назойливого интерфейса. Сапоги перед лицом не пнули, как я ожидал, а отошли в сторону. Меня перевернули и потащили за шиворот куда-то. Посадили горизонтально и тело пошло влево. Поставили назад и наконец человек в маске появился на моем радаре.

Он сидел на фоне кирпичной стены и смотрел на меня, изучая. На голове капюшон с каким-то логотипом, пол лица закрывает респираторная маска, на груди свисает снятый противогаз. У стеночки он поставил автомат и перебирал в руках что-то вроде светящегося шара.

– Ну что, крыса? Испугался?

Я пошевелил пальцами на ногах и ничего не сказал, пока мог только моргать.

– Всем бунтовщикам сегодня будет плохо, - продолжил говорить собеседник сквозь маску, - но хуже всего будет предателям.

Какой же я предатель? Я полицейский. Дай мне только заговорить, но язык не поворачивался и только мелко дрожала верхняя губа от напряжения.

– Вы подготовили эту бойню. Вы снабдили местные банды оружием и обучили их. Вы руками этих ублюдков перебили всех полицейских в участке и десятки спецов на улицах. Вы взорвали десятки машин и разграбили сотни квартир. Как же я вас крыс ненавижу.

Он встал и я вжался в стену, ничего не могу сказать в свое оправдание, язык не работает и руки тоже.

Военный продолжал крутить шарик в руке, тот разгорался всё ярче и становился больше.

– Я могу понять этих бедных ублюдков, тараканов, насильников и бомжей, которые захотели лучшей жизни. Но я не могу понять зачем это было тебе и тебе подобным, мразь. Зачем вы сделали это?

Он положил шар в наплечную сумку и прошел мне за спину. Загудели рычаги, заработали двигатели, открывалась дверь судя по звукам. Потом он вернулся.

– Есть приказ найти всех крыс и привести на допрос, но приказы не всегда выполняют. Особенно родственники убитых.

Он наклонился ко мне и похлопал по отвисшему лицу.

– Моя мама жила в Нижнем Квартале. Я присылал ей деньги и еду. Сейчас её нет, один из вооруженных тобой ублюдков порезал её на куски.

Я хотел оправдаться, но получилось только замычать, еле-еле, тихо-тихо. Разозленный даже не услышал моих потуг пообщаться, он просто опять схватил меня за воротник лицом вниз и потащил.

– Мне повезло, что этот хмырь невзлюбил тебя и сдал с потрохами. Сначала я не поверил, но решил проверить. Очень трудно в наши времена и на моей работе заниматься местью, но ты так удачно отделился от толпы, так удачно я за тобой пошел и увидел маску в руке.

– МММ, - мычал я, роняя слюни на грязный пол.

– Но я все еще не верил, мало ли откуда взялась эта маска. Но ты так удачно начал сопротивляться, не смог меня убить и убежал. Так удачно убежал прямо под паралитический газ. А-ха-ха! Придурка кусок!

Он отпустил меня и я успел повернуть голову в сторону, ударился виском, но не шнобелем. Страх уже достиг сорока процентов и качал адреналин в мышцы, сейчас бы свободу действий и я смог бы оказать сопротивление.

Воин перестал смеяться и опять потащил меня вперед, подняв за шиворот. Ворот опять сдавил горло и я старался не вырубиться.

– Ты бывал здесь, продажный коп?
– спросил мой палач и посадил меня вертикально, придерживая за ворот, - Первая городская свалка. Заброшенная, но непокоренная. А-хаха!

Я бывал здесь, правда. По делам полицейским. Когда-то в этих ямах уничтожался мусор со всего города, не только с Нижних уровней. Его везли и везли, когда он его стало слишком много начали уничтожать прямо на месте: жечь, заливать кислотой, взрывать, но ничего не помогало. Горы мусора становились все больше, но уже и опаснее. Они пропитались кислотой, ядами, химикатами и все чем только может причинить вред человеку. Поэтому приняли решение свалку закрыть, бетоном залить и сверху поставить автоматически открывающиеся крыши для профилактики. Бетон мусор проел, а с крышками уже не справился. Так и осталось это здание навсегда безлюдным и заброшенным. Сначала здесь была охрана и обслуживающий персонал, но потом перестали даже их финансировать. Не лезет наружу и ладно.

А чего я приезжал? Так поступали сигналы, что здесь крики слышны, должников пытают, врагов убивают. Мы проверяли, но ничего не находили. Крышки над закупоренными мусорками всегда закрыты, как их открывать знают не все (я не знал, например) и находились только иногда одинокие ботинки без пары, даже пятен крови не было. Но мы все знали, что это нехорошее место.

– Ты можешь говорить или нет?

Я отчаянно затряс головой и замычал, язык до сих пор был во рту нерабочим куском мяса.