Визит царя-реформатора в губернию, где правят, благодаря вмешательству его предшественника, контрреформаторы, выглядел событием — во всяком случае на уровне ожидания — настолько пикантным, что в Прагу съехалось невиданное количество журналистов. Но если они прибыли вовремя, то царь-реформатор заставлял себя ждать. Поэтому корреспонденты убивали время по-разному — в частности, встречаясь с диссидентами. У меня их перебывали десятки; все спрашивали, что я думаю о новом царе, и мне было страшно неловко повторять без конца одни и те же слова, тем более что я не находил в них ничего оригинального; что бы я ни произносил, у меня тут же появлялось ощущение, будто я это уже где-то слышал или читал. Ничего удивительного: сегодня в мире нет человека, о котором говорили бы больше, так что не мудрено: все, что можно о нем сказать, уже кто-то когда-то сказал.

Наконец он приехал, и я вздохнул с облегчением: у журналистов теперь появилось более интересное развлечение, чем выслушивать от меня то, что они сами уже до того где-то написали.

Я живу неподалеку от пражского Национального театра, сейчас половина десятого вечера, ни одного журналиста рядом нет, и я выхожу прогуляться со своей собакой. И что же я вижу? Бесконечные вереницы припаркованных роскошных машин, бесчисленное множество полицейских, сверкающий Национальный театр! Я сразу понимаю ситуацию: Горбачев смотрит спектакль. Меня обуревает любопытство (я, видите ли, по натуре зевака), и я направляюсь к Национальному театру. Благодаря собаке, прокладывающей мне дорогу, я пробиваюсь в первый ряд. Стою, жду — спектакль должен вот-вот закончиться. Наблюдаю, слушаю людей вокруг. Это случайные прохожие, совсем не организованная публика, но и не люди, пришедшие сюда специально, чтобы увидеть Горбачева, это просто такие же зеваки, как я, которые шли из одного кабачка в другой, заметили какое-то оживление и из любопытства остановились. Они отпускают кучу саркастических замечаний, прежде всего по адресу длинных шеренг тайных агентов, которые никак на это не реагируют (наверное, им запретили провоцировать какие-либо конфликты, которые могли бы омрачить визит).

Наконец-то! Внезапное оживление в рядах полицейских, у машин вспыхивают фары, заводятся моторы, из театра выходят высокопоставленные лица. И, как ни в чем не бывало, идет он сам! Рядом с ним Раиса, вокруг вьются агенты.

И тут меня ждет первый сюрприз: все эти циничные и ироничные остряки, которые еще совсем недавно беспощадно издевались над правителями и их охранниками, внезапно — как по взмаху волшебной палочки — превращаются в восторженную, неистово бурлящую толпу, они продираются вперед, чтобы суметь помахать главному властелину.