Душа взрослой женщины попала в другой мир, демиурги поселили ее в тело молодой магички, наделив новыми способностями. Она знакомится с представителями разных рас, приобретая друзей и любимого. Магическая Академия, путешествие по разным странам в магическом мире с друзьями, приключения, которые ожидают на каждом углу. Самоотверженность, доброта и преданность. Этот мир становится ее новым домом, заплатив за это дорогую цену.
Свет души моей.
Андромеда Северова
Пролог.
Буквально за две секунды до будильника, проснулась как от толчка. Резко распахнув глаза, не знаю чего я ожидала увидеть. Всё тот же беленый потолок, веселенькие обои в мелкий синий цветочек на кремовом поле, окно с открытой форточкой, занавески из тюля с блестками, тумбочка с ночной лампой, шкаф, который вместил в себя весь мой неказистый гардероб, стол с компьютером, стул, урна для бумажного мусора. Вот и вся обстановка. Да, и еще, ковер, очень старый, потрепанный с непонятным рисунком, то ли орнамент, то ли геометрические фигуры с незаконченными гранями. Он появился неизвестно откуда, даже не помню.
Утро за окном только начиналось, уже начало светать, но погода была пасмурной и дождливой. Вообще - то я люблю осень. Очень. Буйство красок щедрой осени, перемежающееся с сыростью и туманами, особенно люблю запахи осени: запах прелой листвы, увядающей травы, влажной земли и грибов. И чувство ожидания чего - то необычного. Чего? Не знаю. Но всегда это чувство возникает у меня осенью. Так, как будто бы в памяти, на задворках, на самой глубине, что - то похоронено, но я не помню что. Как жаль. Дождь шёл не переставая всю ночь и , кажется, он зарядил надолго. Семь утра. Пора собираться на работу. Привычный многолетний ритуал. Такое ощущение, что как только родилась, так автоматически включились эти функции: туалет, душ, завтрак, работа, дорога домой, душ, ужин, книга или какой - нибудь заезжанный, не обязывающий вдумываться фильм и спать, заснув там, где сон достал. И опять всё сначала. Я правда не жалуюсь, меня моя жизнь устраивает. Мне 45 лет. Я врач по образованию. Работу я свою люблю. У меня двое детей. Сын где -то далеко на Севере, на арктической станции. Пишет научную работу по изменениям в атмосфере. Он не любит говорить о работе. Раз в год, на новогодние праздники присылает телеграмму. Дочь замужем за французом. Оба врачи. Работают где - то в Африке. Связывается со мной раз в полгода. Разговор ограничивается несколькими дежурными фразами. Оба уже взрослые и я им не нужна. Муж уже лет десять женат на другой. Отношения у нас цивилизованные, ограничиваются детьми. Я уже так давно живу одна, что необходимость с кем - нибудь общаться меня бы напрягала. Зачем с кем-то жить, если нет даже взаимоприязни, не говорю уже о взаимоуважении и, не дай Бог, любви. Любовь. Я уверена, что я любила и меня тоже любили. Но не в этой жизни. Когда позволяешь себе хоть немного открыть в душу дверь, меня охватывает непреодолимое ощущение тоски, которое может вылиться в жгучую боль потери, не восполнимой утраты, но и безграничное море любви. И страх, что меня это снесёт, заставляет захлопнуть дверцу и вернуться в реальность. Боже, какая же я фантазерка. Сама себе удивляюсь. Но чувства так реальны и я не могу избавиться от непонятной мне уверенности, что я живу чужой жизнью, что я не на своем месте, что я потеряла нечто дорогое, безумно дорогое для меня. Мою душу рвут тоска и горечь. Естественно, я живу обычной жизнью, со своими горестями и радостями, с незначительными и значительными событиями в жизни. Радуюсь, плачу, злюсь, восхищаюсь. Мне знакомы все прелести нашей жизни. А мой внутренний мир он - то бледнеет, отступает перед буйством красок жизни, то покрывает с головой, когда я одна. А одна я всё время. Неужели я схожу с ума. Капля за каплей, мой внутренний мир завоёвывает себе пространство, отодвигая по чуть - чуть, но уверена, реальную жизнь. Я не пойду в психушку. Лучше, если я тихо усну. Нет - нет. Я не помышляю о суициде. Это страшно - заложить бессмертную душу. Но если не останется ничего другого, то лучше так. Нет, лучше если я не буду об этом думать. "Так, старая галоша, поднимайся и иди на работу". Мысленными пинками, заставив себя подняться, я быстро сделала все свои обычные дела, глотнула крепкий горячий чай и вышла на улицу. Хорошо!!! После замкнутого пространства однокомнатной квартиры и, особенно пыльного и пахнущего кошачьей мочой подъезда, на улице здорово. Не хочу в автобус. Здесь хоть и не далеко, успеешь надышаться сырой одеждой, дешевой парфюмерией, потом и пылью. Сами знаете о чем я говорю. Лучше пробегусь пешочком.
И здоровью полезно, хотя ноги и устают.
Я бодро шла по тротуару, пока не услышала резкий, на фоне чисто утренних звуков, визг тормозов. А затем, как в замедленной съемке. Я оборачиваюсь. В мою сторону несётся огромная черная машина. Может мне показалось, что она огромная, но вне сомнения это был внедорожник. Он сносит урну, цепляет столб с декоративным фонарем, разворачивается, но не останавливается, как - будто им двигает огромная безжалостная рука. На бесконечно маленький миг, машина зависает передо мной. Я вижу расширенные от ужаса глаза молодого парня, почему - то я запомнила, что они ярко голубые, судорожно сжатые на руле пальцы. И удар, который отбросил меня. Затем кратковременный полет и еще удар о кирпичную стену дома.
Ничего не чувствую. Вижу машину, которая застыла как вкопанная, людей с испуганными лицами, подбегающими ко мне и, краем глаза, тонкую струйку ярко алой крови, ручейком текущую от меня по мокрому асфальту в сток для дождевой воды. И почему-то, мне безумно жаль эту драгоценную влагу, уносящую мою жизнь.
И вот она, безумная боль, которая как дуновение ветерка гасит мое сознание. Я умерла!
Глава 1.
Странно. Очень странно. Муторно. Да что же это такое? Я не должна ничего чувствовать. Это нечестно. Где же я, черт возьми! Ой. А ругаться нельзя. Неизвестно что меня ждет. Надо бы быть осторожной. Я ничто. Сгусток энергии, душа. Что же мне делать? Лететь куда-то или ждать? Пойду, нет полечу. Фиг с ним. Буду двигаться. Вы не удивляйтесь, что я так разговариваю или думаю. Неважно. Я никогда не чувствовала себя на свои годы. Проехали. Кругом ничего не видно. Ни зги. Туман - не туман. Какая - то вязкая субстанция. Двигалась я недолго. Услышала голоса и полетела в их сторону.
– Да что же это такое, - возмущался приятный тенор.
– Ещё не время. Не можем мы её туда отправить. Неизвестно как всё сложится. Ещё бы лет двадцать...
– Ага, скажи ещё лет сто, - огрызнулся баритон.
– Да я говорю о человеческом возрасте, - раздался первый голос.
– Он ещё не свободен, страшно подумать к чему это приведет.
– Да ладно тебе. Знаем почему ты переживаешь. Никак не оставит чувство вины? Успокойся, Они всё - равно ничего не помнят. И ты же ей жизнь спас, - отозвался третий голос.
– Не может быть, неужели заговорил наш брат. Что же такого случилось, что ты нарушил своё одиночество и навестил нас?
– удивлению тенора не было границ.
– Все силы неба и ада, это и правда ты?
– поразился баритон.
– Вы что так всполошились? Это всего лишь я и никто не запрещал вам видеть меня, - сказал третий.
– Но...но...Что случилось?
– выдавил из себя тенор.
– Она здесь, она вернулась, - сказал третий.
– Ну, то что она освободилась мы знаем, - раздался баритон.
– Да, конечно.Но я говорю о том, что она здесь, - воскликнул третий голос - заходи дитя моё.
Если бы у меня были глаза, я ослепла. Передо мной сидело три невыносимо прекрасных создания. У первого были ослепительно белые волосы, с серебристым отливом, бездонные голубые глаза, прозрачные, как летнее небо. Черты лица неописуемо нежные, тонкие. Слегка пухлые губы застыли в полуулыбке. Второе создание было не менее прекрасным: волосы медного цвета, искрящиеся золотом, глаза цвета молодой весенней зелени, без единого пятнышка. Создавалось ощущение, что они светятся изумрудным светом изнутри. Тонкие брови слегка приподняты в удивлении, губы великолепной формы слегка приоткрыты. Третий был жгучим брюнетом. Волосы отливающие синевой струились по плечам до лопаток, глаза темно - синие, почти черные. Прекрасный рот застыл в насмешливой ухмылке. Только тонкий шрам зигзагом пересекал его лицо, от правого виска до верхней губы и затем, к подбородку, заканчиваясь за воротом одежды. Эта дисгармония придавала ему вид злодея из ужастиков. Но для меня он был красивее тех двоих.
– Так, так, так. И что нам с тобой делать, дорогая?
– задумчиво проговорил медноволосый, которого я определила как баритон.
– Как что? Оставим с нами, а потом видно будет.
Не успел это сказать блондин, как раздалось рычание. Оба с удивлением уставились на третьего, потому что эти звуки издавал он.
– Нет, - как отрезал он.
– Она немедленно отправляется на Тиру.
– Может...- попытался встрять блондин.